Фрол от удивления широко раскрыл бы глаза, узнав, что в 1892-м году были переданы в собственность Москвы картины, составившие основу в будущем знаменитой Третьяковской галлереи. И собрали все эти полотна братья из купеческого сословия Павел и Сергей Михайловичи Третьяковы. Она была доступна для посетителей раньше, ещё в 1867-м году. Но… где Моква, и где далёкое таёжное село Пихтовское… Не довелось Фролу когда-либо побывать в столице. Ребёнком Фрол довольствовался тем, что видел вокруг, а повзрослевшему ему ни времени не было оторваться от работы, ни денег на далёкую поездку посмотреть мир. Да и просто боялся далеко от дома удаляться.
Помнится, Фрол, будучи ещё маленьким пацаном, спросил как-то мать:
– Мамань, а почему так наше село называется, Пихтовское?
Мать в это время просеивала муку, ловко шурша в руках ситом. Остановилась, посмотрела на сына удивлённо, в растерянности пожала плечами, и ответила:
– Так тайга же кругом, не знашь, ли чё ли? Пихты полно кругом. Потому так и прозвали. И што тебе в голову глупости всякие лезут!
– Да я просто спросил… Название шибко красивое, – пожал он плечами, и побежал во двор, где его ждал старший брат Захар, чтобы вместе идти на конюшню к отцу что-то ему подать, принести. Сейчас вот, например, перекусить ему малость понесли в корзинке…
А если рассудить по правде, то настоящего детства Фрол и не видел вовсе. За провинности наказывали, а за доброе дело – ни одну похвалу, ни одного «спасибо» не слыхал. Но другой жизни он не знал, а потому Фрол довольствовался теми маленькими радостями, которые, хоть изредка, но, всё же, перепадали иногда на его долю. Например, на Новый год, Рождество Христово, Пасху, или каким другим большим православным праздникам, дворовым ребятишкам раздавали от барской милости немного сладостей. Но и сами ребятишки на Рождество ходили по избам, пели рождественские колядки, за что от хозяек получали пирожки, ватрушки, крендельки, пряники.
Если хозяева были щедры на угощения, с удовольствием принимали дар, и пели в благодарность:
А ещё ребятишки могли украдкой заглянуть в большие окна помещичьего дома, и полюбоваться красавицей ёлкой, на которой висели разноцветные стеклянные шары, блестящие гирлянды ярких бус. Дома у Фрола ставили лишь веточки пихты, украсив их ленточками.
Помнил Фрол тёплые полати, на которые забирались ребятишками в холодные зимние вечера, секретничали, А теперь Фролу и не залезть. Спал на кровати, укрывшись тёплым одеялом.
Да, в детстве всё воапринималось иначе, всё казалось значительным, важным… А теперь Фролу Ивановичу осталось лишь вспоминать былое в тишине и одиночестве…
Часть вторая. «Варвара»
Кто бы что не говорил, как бы не рассуждал, не мудрил, не лукавил, а любовь всё равно была, есть, и будет одним из самых благодатных свойств человеческой натуры. Если, конечно, она (эта натура) не изуродована им самим до полного безобразия большими и маленькими грехами. Хотя, и она сама по себе дюбовь бывает очень и очень разной…
ОНА приходит никогда не спрашивая разрешения войти в чьё-то сердце. Может войти внезапным вихрем, сметая на пути всё и вся, не терпя каких-либо преград. Нежданой гостье совершенно всё равно, как воспримет человек ЕЁ появление. Всё вокруг исчезает, кроме той, или того, ради которой или которого вдруг бешено заколотилось сердце. ОНА не приемлет никакого отказа, и без промедления безжалостно сжигает душу на костре страсти. ЕЁ мелодия – фламенко, танго. ЕЁ цвет – красный, бардо, малиновый. О, как не просто под воздействием этого урагана эмоций сохранить самообладание, и не потерять ориентировку в пространстве и времени! ОНА требует полностью и безоговорочно отдаться без остатка! Это крепкий коньяк, пьянящий, и отбирающий всякую способность к сопротивлению. Это зной в разгаре лета. Но действие ЕЁ чар краткосрочно, подобно извержению проснувшегося вулкана: сильный жар огня очень скоро превратит свою жертву в пепел, и ветер разметёт его в разные стороны. Ураганная ЛЮБОВЬ – страстный танец на острие ножа, который ранит, и с этим невозможно совладать. Холодная сталь клинка не знает жалости, оставляя на сердце глубокие кровоточащие раны. А в итоге – полное опустошение, горькие слёзы, отчаяние… Однако, есть люди, которые желают прожить хоть всего минуту, но ярко, не тлея головешкой. Они становятся живыми факелами, озаряя своим огнём всё живое и неживое вокруг. Отсюда и появляются рассказы и легенды о Данко, Прометее, Раде, Кармэн…