Пока Никита продолжает разливать пиво по кружкам, Лёнька ёрзает рядом с ним. Причём именно ёрзает. Сперва спрашивает что-то, потом хватает пачку чипсов, открывает её, заглядывает внутрь и делает такое лицо, словно в пакете оказались не чипсы, а, например, макароны. После снова что-то спрашивает у Никиты, на что тот отрицательно качает головой. И я, возможно, даже смогла бы разобрать, что парень ответил другу затем, если бы под боком не загалдела Ритка, явно пытаясь привлечь Лёхино внимание. Между ними сразу завязался разговор.

В какой-то момент самый неприметный и молчаливый из всей группы Вова встал, взял свой стакан с пивом, вышел из-за стола и направился к барабанной установке. Сашка всё так же тихонечко перебирал струны, играя что-то самому себе. Сама не замечаю, как задерживаю взгляд на парне. С интересом рассматриваю его задумчивое выражение лица. Кажется, будто он и не здесь вовсе, словно как только взял в руки гитару, она полностью завладела его вниманием и заполнила мысли. У него, кстати, довольно длинные пальцы. Сразу видно, что музыкант. С внешней стороны кисти чётко видны неказистые линии жилок. Не знаю почему, но мне всегда нравились такие руки у парней. Как фетиш. Не до больного фанатизма, конечно. Просто нравится на них смотреть.

Из вполне себе странного течения мыслей меня вырвал внезапный грохот барабанов. Да такой громкий, что все моментом заткнулись и уставились на барабанщика – Вову. После чего последний виновато улыбнулся и предложил что-нибудь сыграть «из нашего», то есть «ихнего». Я-то и Лёнька как-то уже успели познакомиться с их творчеством, а-ля «не для любых ушей», а вот Ритка подобную музыку никогда не слушала, не понимала, да и не горела особым желанием исправлять эти маленькие недоразумения. Но в этот раз, кажется, некое вполне угадываемое обстоятельство заставило её передумать. После чего Лёшка затушил сигарету и переместился к сцене вместе с Никитой.

– Ну что, мальчики и девочки? - он перекидывает лямку электрогитары через голову, поправляет положение микрофона на штативе. Вовка снова крутит одну барабанную палочку между пальцами. Сашка с инструментом с одного боку, Никита с другого.

– Готовы?

– Да-а! – выдаю слишком громкое я, типа изображая толпу, машу рукой Лёньке, мол «давай к нам». Друг быстро подскакивает, перебирается на наш диванчик.

Лёха что-то говорит Вове, тот кивает, затем проводит по струнам медиатором, извлекая довольно громкий звук одного аккорда.

Мы улыбаемся как придурки, смотрим на парней во все глаза, предвкушая.

Лёха вытягивает улыбку истинного фронтмена и подмигивает всем нам:

– Тогда поехали!

* * * *

Посиделка наша закончилась уже далеко за полночь, когда все песни были спеты, спиртное выпито, а рассудок отказывался внятно работать и жаждал лишь одно. Сна. Конечно, того количества пива, которое мы принесли с собой и которое купили ребята вместе с коньяком, нам не хватило. Поэтому пришлось бегать в магазин за добавкой. Только вот сейчас смотрю я на происходящее и понимаю… зря.

– Да стой ты ровно! Пьянь… – встряхиваю Лёньку за плечи, пытаясь прислонить к стене так, чтобы он не сползал вниз. Уже минут десять не могу застегнуть его чёртову куртку. И это при том, что у меня самой всё плывёт перед глазами. Друг с довольной лыбой мотыляет из стороны в сторону головой и поёт, блядь:

– Пи-ли всю но-о, ик, чь, гу-ля-ли всю-ю, ик… – вот же прилипла к нему эта песня. – До-о ут-ра-а, ик…

– И заткнись ты уже, наконец, – ворчу себе под нос, хмурюсь, пытаясь попасть кончиком замка в собачку. И знаете, это нереальная задача. – И задержи дыхание. Задрал икать...