Замечаю лёгкий румянец на его щеках.

– Так значит, вы, сударь, шпиЁн? – чуть отшатываюсь в сторону в наигранном испуге. Но вдруг понимаю: все звуки стихли. Замечаю краем глаза, что присутствующие внимательно наблюдают за нами, не в силах скрыть улыбок. Да-да, знаю… Мы идиоты.

– Не пугайтесь, сударыня, – Сашка происходящего вокруг, видимо, не замечает (или делает вид, что не замечает), а потому продолжает в том же духе. – Я делал это с благими намерениями, – парень вдруг хватает меня за руку, накрывает её сверху ладонью. По-моему, он хотел ещё прижать её к своей груди до кучи, но почему-то передумал.

Я резко теряюсь. Перевожу взгляд сперва на свою пленённую кисть, затем смотрю ему в глаза. С секунду думаю: что бы такого ответить? И выдаю жёстче, чем намеревалась:

– Благими намерениями мостится дорожка в ад. Знаешь ли...

– Пусть так, – он вдруг серьёзен, хотя на губах всё ещё лёгкая улыбка. – Но я готов спуститься в самые кошмарные глубины ада, лишь бы быть рядом с вами… сударыня, – Сашка делает небольшой шаг ко мне, не сводя пристального взгляда, а затем… Мать перемать… Он её поцеловал! Мою бедную несчастную руку. Поцеловал!

Я в ступоре. Мне кажется, у меня даже челюсть отвисла. Это вроде игра. Дурью маемся, ведь ясно же, но… почему сердце вдруг участило пульс? Что за…?! Понимаю, что начинаю краснеть, и резко опускаю лицо. Блин…

– Так, всё! – спешно выдёргиваю свою кисть из его рук и ретируюсь в сторонку. – Спектакль окончен. Всем спасибо… – театрально кланяюсь, типа так и задумано. Но и на этот раз Сашка не остался в стороне, тоже изобразил короткий поклон и вальяжно развёл руками.

Все сразу заходятся в дружном смехе.

– Как так?! – с игривой досадой восклицает Лёха. – У вас так хорошо получалось. Прям как в театр сходил.

– Ага, а мы в нём клоуны, – буркаю себе под нос.

Быстренько проскакиваю к диванчикам и сажусь рядом с Риткой. Всё ещё красная как помидор, из-за чего опускаю низко голову, делая вид, будто что-то ищу в своей сумке. Хотя там и нет ничего толком. Кошелёк, паспорт, записная книжка да пачка влажных салфеток, валяющихся в ней со времён царя Гороха. То бишь очень давно.

– Ты покраснела, – с коварством тихо замечает подруга, пытается заставить меня поднять голову.

– Заткнись, – шиплю я в ответ. – Ни слова.

– Ты ему нравишься, – всё равно продолжает подруга, но уже тише. – И он тебе, походу, тоже…

Третий раз за вечер пихаю эту неугомонную девку в бок. Если не замолчит – убью. И, о чудо, она замолкает. Хотя всё равно продолжает лукаво на меня смотреть.

– Мда-а, – спустя мгновение после нашего дурацкого спектакля протягивает Никита, разливая пиво по приготовленным заранее кружкам. – Оказывается, у нас в группе погибает изумительный актёр.

– Ты ещё забыл упомянуть о том, что я первоклассный гитарист, – подхватывает Сашка, берёт свою гитару и садится на один из стульев в центре помещения. Начинает вяло перебирать струны.

– Ну-у, это ты преувеличиваешь, – шутливо парирует тот. – Гитарист из тебя так себе.

Сашка цокает с широкой улыбкой, хватает откуда-то с небольшой сцены ручку и бросает её в друга. Никита издаёт тихий смешок, уклоняется, а бедная ручка звонко шмякается об стену и падает за диван.

– Сам потом будешь её доставать оттуда, – Никита усмехается.

– И достану, – фыркает Сашка.

Я и Ритка переглядываемся.

– Не обращайте внимания, – это уже Лёха. – Вечные распри между гитаристом и басистом. Это нормально, – он садится на подлокотник рядом со мной. Я тут же отодвигаюсь, предлагая ему сесть рядом, но он просто машет рукой, мол, и так посижу. Затем берёт пачку сигарет со столика и закуривает.