Лена уже вставала из-за стола, когда услышала:

– Я пойду к журналистам и в полицию, если вы не расскажете мне, кто за всем этим стоит.

– Вы угрожаете мне полицией? Это абсурд! И с чего мне бояться журналистов?

– Очень просто. Лично на вас мне абсолютно плевать, я это уже говорила, – голос психологини, и без того трескучий, стал ещё жёстче. – Но я пойду против тех, кто платит за банкет. Рухнут они – и вы лишитесь всего. Не думаю, что у вас получится оформить опекунство на себя, когда в прессе напишут, что вы в этой истории с незаконными экспериментами над детьми являетесь прямым выгодоприобретателем. Квартира, крупные ежемесячные выплаты, машина. Вы – спица в колесе и пойдёте под откос вместе с остальными. Что ж, совершенно не жаль. Однако я могу повременить с сенсационными обвинениями, если вы узнаете, кто за этим стоит, и какова их цель. И скажете потом мне, конечно. Если так подумать, это в ваших же интересах.

Лена вдохнула и выдохнула через нос.

– В моих интересах, чтобы ничего этого не было…

– Вы вовлечены в какую-то поистине странную историю; неужели не возникает желания прояснить как всё устроено? – искренне удивлялась Лидия Михална.

– Ладно, я, – ответила Лена. – Но зачем вам всё это?

Психологиня откинулась на спинку стула и сказала:

– Я просто хочу быть уверена, что подобными делами заняты компетентные органы, а не изолированная группа сумасшедших.

– Вы абсолютно ненормальная.

– Я знаю.

– И с чего я должна начать? – серьёзно спросила Лена.

– Не знаю. Покопайтесь в вещах сестры. Залезьте в её компьютер, посмотрите в скрытых папках.

– Но я не умею!

– Тогда принесите его мне, – предложила Лидия Михална.

– Кого? Компьютер? И как я эту бандуру понесу? Тем более, незаметно!

– Я имею ввиду ноутбук или планшет, наверняка что-нибудь такое было?

– Я не видела никакого ноутбука.

– Вы давно переехали? Везде смотрели?

– Я поищу, – пообещала Лена.

Лена прошлась про магазинам и бегло набрала корзину, которую в обычный день формировала бы битый час. Она сочла это достаточным алиби, и, волоча две здоровенные сумки с едой, наконец пришла домой.

Она потянула дверь на себя и сделала шаг через порог. Там живой и здоровый, только сильно постаревший, буднично стоял в проходной комнате…

Её отец.

Букин встретил жену и, забирая пакеты, сообщил:

– Сказал, что пришёл по поводу Насти; в списках его нет. Представился Арсением.

– Хорошо, – словно в тумане отвечала Лена – Сделай-ка нам чайку, дорогой.

– Это можно, – обрадовался муж. Он любил заваривать всем чай.

Пока Букин суетился на кухне, раскладывая продукты по полкам, Лена бросилась на отца с криком:

– Двадцать лет!

– Двадцать два, – поправил отец. – Но всё это не зря, моя пуговка, я клянусь тебе.

"Моя пуговка?!" Эти слова сбили ей дыхание и обездвижили. Что-то очень интимное было в этом обращении. Отец действительно называл её так, но это совершенно выпало из её памяти. И теперь вместе с этими словами на Лену обрушилась волна воспоминаний из детства, таких, которые не пробудила даже смерть родной сестры.

Она не выдержала и расплакалась. Рыдая и дрожа, Лена теперь медленно приближалась к человеку, который не мог быть никем, кроме как призраком.

В комнату забежал Букин.

– Кто ты такой?! – окончательно разревевшись, вопрошала Лена. – Почему?!

Она дотронулась до отца, чтобы проверить, настоящий ли он.

– Действительно, кто вы такой? – храбрясь, поддержал её Букин. – И почему?!

– Я отец Лены и её сестры Ольги, – ответил Арсений. – Перед тем, как судить меня, я прошу выслушать мою историю. Могу я воспользоваться таким правом? Решать тебе, дочь. Обещаю, если вы пойдёте со мной, я вам всё расскажу, – говоря это, он развёл руки перед собой. – И, быть может, ты простишь меня.