Так и живём Наталия Воскресенская

1. РАССКАЗЫ

ПЕНСИОНЕРКА – БЕЗБИЛЕТНИЦА

Это за границей женщины выходят на пенсию глубокими старухами, а у нас пенсионерка в 55 лет ещё хрустящий огурчик, если, конечно, сама не старается вогнать себя в пенсионный статус. И хотя пенсия с гулькин нос, это её не убивает; наоборот, только подстёгивает крутиться и носиться с утра до вечера.

Вот и пенсионерка Козлякина носилась-носилась: то по магазинам, выискивая, что где подешевле, а тут дочке надо было помочь с внуками понянчиться; в результате потеряла бесплатный проездной билет на автобус, выданный ей отделом социальной защиты. Вошла она в автобус, что курсировал от железнодорожной станции до посёлка, где жила Козлякина, тыр – пыр – билета нет. То ли где-то из кармана вытряхнула, то ли впопыхах у дочки оставила, когда торопилась на автобус – ну не помнит. А кондукторша пристаёт:

– Раз билета нет – платите деньги.

– У меня нет лишних денег,– бодро отвечает Козлякина.

– Так, билета нет, денег нет – выходите из автобуса.

– Не имеете права,– говорит Козлякина.– Я пенсионерка – вот моё пенсионное удостоверение,– вынимает она из сумки маленькую книжечку удостоверения.

– Мне билет ваш на проезд нужен, а не удостоверение,– не унимается кондукторша.– Так, выходите из автобуса; контроль пойдёт, я не хочу из-за вас неприятностей.

– Да какой контроль в девять вечера?

– Так, водитель, останови автобус,– закричала через весь салон кондукторша.

Водитель, видимо, не услышал и продолжал движение.

– Ну что вы к ней привязались,– вступилась за Козлякину пожилая женщина,– видно ведь, что пенсионерка. Удостоверение вам показала. Небось, к безбилетному пьяному не вяжетесь – боитесь в глаз получить…

Пассажиры разделились на два лагеря: одни осуждали горластую кондукторшу, но их было человека три, не больше; остальные – пенсионерку-безбилетницу; за то, что по её милости создаётся нервозная обстановка в автобусе.

– Да есть у неё деньги, она у рынка вошла,– кричала толстая молодая баба.– Раз на рынке была, значит, есть деньги – пусть платит.

–Так, всё,– подвела итог кондукторша,– автобус останавливаем, женщину выкидываем.

– Как это выкидываем? Я что – мешок, что ли какой?– вздыбилась Козлякина.

Но в автобусе уже кричали, чтоб она не задерживала остальных пассажиров и лучше уж заплатила 16 рублей.

– Да нету у меня денег. Пенсии только на молоко и хлеб хватает, да за квартиру заплатить – чтоб ещё и из квартиры не выкинули. Везде так и норовят выкинуть.

Автобус остановился.

– Так, женщина, выходите.

– Довезите хоть до остановки, я пересяду на другой автобус.

– Мы не обязаны довозить вас до остановки – вы без билета.

– Ну, тогда уж до Ленинградки до тёмной довезите,– разгорячилась пенсионерка,– там как раз лес начинается. Привяжите меня там к дереву – раз такие жестокие.

– Женщина, не остроумничайте и не задерживайте пассажиров – выходите, – настаивала кондукторша.

Делать было нечего, пенсионерка вынула из сумки потрепанный маленький кошелёчек, достала оттуда 16 рублей.

– Нате, грабьте последнее,– сунула она деньги кондукторше. Села, и обидно ей стало. Даже не из-за того, что незаконно с неё стребовали совсем не лишние 16 рублей, а из-за того, что основная масса пассажиров была на стороне кондукторши. У нас ведь как? Кто громче кричит – тот и прав.

ВАЛЕНКИ

Крещенские морозы. Температура понизилась до 30 градусов. Таких холодов давно уж не было. Кто мёрзнет, а кто радуется – настоящая зима, наконец, пришла. У каждого свой настрой, но все – утепляются.

Вот и пенсионерка Дарья Осиповна поехала из своего Подмосковья в Москву поискать себе добротные валенки. Старенькие-то не выдержат таких морозов – уже десять лет она их носит; носки в валенках совсем тонкими стали, а пятка у правого валенка отвалилась и притянута по периметру пояском.

Вот так и приехала Дарья Осиповна в магазин валенок. Пришла и обрадовалась, что есть её размер. Большие-то расхватали сторожа да дворники, а её остался. Старушка померила валенки, поохала – как тепло да вольготно ноге, и уж совсем собралась нести их к кассе, пробивать, да тут проходил вдруг мимо директор магазина. Глянул он на её старенькие валенки, остановился и говорит:

– На фабрике, при которой наш магазин, музей валенок есть. Если разрешите, я ваши старые заберу в музей. А взамен новые бесплатно получите.

Старушка не могла в это поверить.

– Ну, хоть что-то с меня возьмите, – разводит она руками.

– Ничего не нужно, отвечает директор,– только старые валенки для музея. Десять лет вашим валенкам?

– Да,– ответствует старушка. – Как это вы угадали?

– А я хоть и директор сейчас, а раньше на фабрике валенок работал – чесальщиком. Такой фасон, как у вас, лет десять назад выпускали.

Вот и стоят сейчас рядом с другими экспонатами музея старенькие, ветхие, перевязанные пояском, валенки Российской пенсионерки, датированные началом 21 века.

ЗИМНИЕ КАНИКУЛЫ

Кандидат сельскохозяйственных наук Восьмёркин ещё до наступления Нового Года упился так, что у него поменялся состав крови, да и, надо полагать, состав всего организма тоже. И когда подошла минута поднимать бокал с шампанским за наступление ещё более радостного, чем был предыдущий, года, жене его пришлось это делать одной, потому что сам Восьмёркин впал в полную отключку. Такое состояние для него было истинным счастьем, а поскольку оно случалось нередко, то уже считалось нормальным. Когда же по требованию многострадальной жены ему иногда приходилось выходить из своего блаженства, чтобы починить кран или помочь ещё что-нибудь по хозяйству, вот тут начинались муки. Состав крови опять силился прийти в норму, раздутая печень не знала что делать: то ли возвращаться в задуманные природой пределы, или пока подождать, не мучиться – а вдруг снова начнётся поступление алкоголя.

За два дня до наступления Нового Года Восьмёркин сам решился сделать небольшой перерыв в питие – надо было на работе срочно сдавать тему, коей он был руководитель. Жена его ну никак не могла понять: уж если такие – руководители, то какие же тогда не руководители? Правда, и получал он за свою работу, хоть и имел учёную степень, совсем не много, как раз на 100 рублей больше жениной пенсии.

Так вот, уже на первый день воздержания, случилось у Восьмёркина умопомрачение. Стал он вдруг, придя с работы и посмотрев после ужина телевизор, дергаться, упал на кровать, глаза закатил, захрюкал. Жена, конечно, в панике, давай ему уши тереть – слышала она, что так надо делать, там, видите ли, какие-то нервные точки есть. И действительно, Восьмёркин пришёл в себя, на следующее утро быстро побежал на работу, сдал тему, а потом начались всенародные зимние каникулы, и он всё пил и пил и был чрезвычайно мил и счастлив… если б не стали катастрофически таять деньги.

В положении Восьмёркина оказались очень многие. По команде свыше вся страна принялась яростно отдыхать, но, похоже, не рассчитала свои силы. Раньше-то как было: 1 и 2 января – выходные, а там на работу пожалуйте, делу время – потехе час. Но с недавних пор всё переменилось, и велено было народу задержаться для отдыха на 10 дней: отдыхайте, граждане, работа не волк – в лес не убежит. А силы-то народ привык выкладывать на отдых за 2 дня, а тут целых 10… А кто велел – быстренько укатили в горы на лыжах кататься, а иные из них в экзотические страны, на яхтах ходить по океанам да брюшко на солнышке греть. А народу приказали телевизор смотреть – чем бы дитё ни тешилось, лишь бы не плакало.

За два дня граждане пересмотрели все фильмы, всех эстрадных певцов переслушали – надоело. Все запасы спиртного выпили, многие даже отравились дешёвкой. Все салаты перепробовали, животы даже у некоторых разболелись. Пошли с ледяных гор кататься – многие с непривычки или с похмелья кости переломали. А одна дама, это в новостях передавали на всю страну, умудрилась на дискотеке ногу сломать. Уж как она там танцевала – никто так и не понял: ни на Камчатке, ни в Ярославле, ни в Краснодаре, ни в Воркуте.

В общем, веселился народ – кто как умел. А дни всё не убывают, ещё пять осталось. А денег уж нет ни у кого. Забеспокоился народ – что делать? И жаловаться некому – они где-то на горных лыжах катаются, да под солнцем жарких стран нежатся.

И все-таки кто-то вычислил, где это может быть. Шлёт им туда телеграмму: «Уже наотдыхались. Надоело. Хотим на работу. Приезжайте скорее».

А оттуда ответ: «Потерпите ещё немного. Скоро вернёмся».

Вот так. Наступил Новый Год. Год свиньи. Ура!!!

ВСЯК СЧАСТЛИВ ПО-СВОЕМУ

Был жаркий августовский день. Елена Андреевна, дама средних лет, которая совсем недавно разошлась с мужем и проводила отпуск на даче в Фирсановке, решила искупаться. Пруд был довольно далеко, в усадьбе Середниково, где когда-то Лермонтов гостил у своей бабушки, и ехать туда нужно было на автобусе минут десять. Елена Андреевна любила это место; она отдыхала там душой. Сразу, сойдя с автобуса, она попадала в тенистый парк, а потом шла по живописным аллеям мимо барского дома к пруду. Он показывался ещё издали, и казался ярко-зелёным из-за отражавшихся в нём деревьев.

Дойдя до пруда, Елена Андреевна быстро разделась и с наслаждением вошла в мягкую тёплую воду. Она поплыла на середину пруда; оттуда хорошо смотрелось белое здание усадьбы со спускавшимися к воде каменными ступенями. «Ах, какая красота! – думала она. – Какое счастье!» Она поплыла вокруг одного из двух островов, расположенных симметрично по отношению к дому. Наплававшись вдоволь, вышла из воды, легла на махровое полотенце под деревом. Солнечные лучи мягко согревали её тело. «Ах, как же хорошо жить!– чуть ли не вслух произнесла она». Окунувшись ещё несколько раз, Елена Андреевна решила возвращаться домой обедать. На обратном пути она всегда заходила на родник набрать воды. Родник был в глубине парка, в овраге. Дойдя до родника, она увидела там женщину примерно такого же возраста. Та уже набрала воды и завинчивала пробку бутылки. «Где-то я видела её,– подумала Елена Андреевна.– Может в магазине, или где-то на дачах». Набрав воды, Елена Андреевна отправилась на автобусную остановку. Женщина уже сидела и ждала автобус. Рядом сидели два несвежих мужичка, явно в подпитии. Вокруг валялись какие-то бумажки, урна была переполнена бутылками, пакетами. Солнце на открытом месте жарило нещадно – хоть опять полезай в воду. Елена Андреевна вошла в тень остановки, села по другую сторону от женщины. Та кивнула на пьяненьких мужичков: