Например, красотка рекламирует дорогущий крем и в заключении так хитро заявляет: «Вы этого достойны». Мол, бегите в магазин и раскошеливайтесь. А она не злится на то, что не может позволить себе этот крем и очень спокойно отвечает красотке: «Нет, этот крем очень дорогой, он не для меня, я его не достойна, пойду и куплю что-нибудь подешевле». Хорошо ещё, что красотка на этом и заканчивает растравлять душу, но чувствуется, что она так и хочет сказать: «Конечно, не достойна, посмотрись в зеркало».

Идёт другая реклама. Уже другая красотка одета с исключительным вкусом и вещает: «Я одеваюсь у лучших модельеров мира – я этого достойна. А вы где одеваетесь?» – ехидно спрашивает она. И опять вылетает честный ответ: «А я одеваюсь на рынке, потому что этих модельеров я не достойна».

Третья цветущая примадонна рекламирует здоровое питание и при этом выпытывает: «А чем вы питаетесь?» «Да как все, – отвечает совершенно спокойно жена, – что бог пошлёт». Вот на этой фразе и застал её муж.

«Кто это придумал такие рекламы,– думает она,– чувствуешь себя какой-то гадкой кикиморой. И как только муж ещё терпит меня, такую недостойную?»

С РАБОТЫ

В самом центре Москвы по Пушкинской улице шла стая собак. Она появилась из-за угла, со стороны Большого театра. Шли собаки понуро, устало, и были неимоверно грязные. Накануне прошёл дождь, и шерсть на светлой шкуре свисала тёмными сосульками. Впереди шагала сука с отвислым после родов животом; чуть сзади плелись двое кобелей. Все трое были удивительно похожи друг на друга – и по масти, и ростом, и одинаковой усталостью, и безразличием к суетливой столичной жизни.

– Господи, откуда такие грязные?! – увидя их, ужаснулась одна из женщин, раздававших у выхода из метро рекламные листовки.– Ты только глянь на них.

Её напарница, давно работающая на этом месте и, видно, уже приметившая стаю, невозмутимо отвечала:

– Да из Большого театра.

– Как из Большого театра? – не поняла первая.

– Они там работают.

– Шутишь что ли?– всё не понимала новенькая.

– Не шучу. Они стерегут по ночам.

– Такие грязные?– с недоверием смотрела на собак женщина.

– Они же не внутри стерегут, а снаружи, у двери. Работа грязная – лежи всю ночь под дождём, вот и увазюкались.

– Устали бедняжки после ночной смены,– посочувствовала собакам женщина.

– Пожалела…– сказала её напарница.– Нас-то кто пожалеет – тоже стоим тут в любую погоду.

– И то правда,– вздохнула новенькая.

Женщины проводили сочувствующими взглядами работяг, которым то и дело приходилось огибать спешащих по Пушкинской людей, и снова принялись раздавать рекламки.

ВЕСЁЛАЯ ЭЛЕКТРИЧКА

Мимо деревень и дач, мимо полей, лесов и оврагов мчится из Москвы в Тверь набитый до отказа пассажирский поезд. Люди рады бы после московской сутолоки расслабиться, отдохнуть немного пока едут, да куда там… То и дело раздвигаются двери тамбура, и кто-нибудь появляется в вагоне. И не просто появляется, а ещё и кричит. Так кричит, чтобы все его слышали – от дверей до дверей.

– Перчатки, кому перчатки для огорода? – кричит малый в замызганной куртке. – Не пропускают из почвы грязь! Десять рублей пара! Дешевле, чем в магазине!

Товар нужный, многие спешат купить. Малый, спешно торгуя, постепенно продвигается к противоположным дверям вагона.

Едва задвинулась за ним дверь, тут же появляется тётка. Она достает из сумки здоровенную книгу:

– Библия для малышей!– кричит она.– Покупайте библию для своих малышей, пусть они постигают религию с малолетства!

Все смотрят на увесистую библию и думают: «Не дай бог упасть этой библии на ногу малышу – оставит его калекой на всю жизнь».