– Про царя-то Селивана по всем весям дурная слава идет. Говорят, каждый день в своем дворце он оргии устраивает. На пиршества срамные отбирает рабынь, им головы откусывает и велит подносить на блюдах к столу. Так и празднуют, глядя на убиенных девиц. Вон какие дела творит! А ты куда собралась?

Третья соседка, по прозвищу Дробариха, бабе Евдохе вторит:

– В тех пиршествах полбеды бы еще было, потому как знамо дело, что отлавливает несчастных да беззащитных сирот. Берет на душу тяжелый грех подобно камню, однако безотцовщину губит и уличных девок, которые сами не лучше бандюг и воров. Так и он такой же отпетый бандит. Грабитель твой царь Селиван и подонок доподлинный. Сейчас скажу тебе, какие он проделки злодейские учиняет, сундуки-то вмиг распакуешь. А то ишь что удумала. Лучше, послушай! Ходят по всему его царству посыльные с особенным поручением. Ходят и сведения собирают обо всех жителях, а потом записки приносят царю. Царь знакомится с письменами внимательно, доверенных допрашивает, выведывая всё подробно. И кто из жителей царю Селивану приглянется, тех он приглашает к себе во дворец. Якобы на службу. Знатных, богатых, знающих, а то и обычных зажиточных крестьян. Те и рады – великая честь выпала, служить самому царю. Да и встретят их всех необычайно приветливо, чуть ни пылинки сдувают. Пригласят к обеду, к царскому столу, оденут в парчовые мантии. А тем временем царь присматривает, как бы у подданных лучшее отнять. Откусывает у них не головы, но забирает, чем каждый жив. У кого собственность и драгоценности хитрыми интригами выманит, у кого возьмет урожай как будто бы на следующий сезон «в рост», а у кого и детей родных отбирает. Как только свершит злодейское дело при пособничестве своих черных слуг, так выгоняет несчастных страдальцев из дворца прямо на улицу. Говорит: «Ступайте вон!», и как будто знать не знал. Так и идут, с горя, кто куда. Кто побирается по дорогам, кто пьет горькую в кабаках для бродяг, кто умом тронулся, а кто и жизни себя лишил от безысходности. Вот отчего разжирел твой царь, как индюк. Нажился на людской беде.

Выслушала Анна соседские наветы и говорит:

– Я того царя люблю, и потому поеду, даже если бы на деле все оказалось еще хуже, чем вы рассказали. Надеюсь однако, что на поверку гораздо лучше окажется. Да и область та, куда путь держу, единственная, и она только во владениях царя. Так что, поеду, сколько бы ни отговаривали.

Отпрянули соседки, да всплеснули руками. А иные заплакали. Да и пошли прочь стайкой, перешептываясь, кто горькие слезы роняя, кто ехидно хихикая, а кто сердито ворча:

– Видать, помешалась баба…

Анна же поехала своей дорогой.

Быстро мчалась ее повозка, запряженная тройкой лихих белых коней. Вмиг проселочную дорогу миновала, и третью, и пятую версту проехала без всяких препятствий. Лишь один раз останавливалась – напоить коней, да и сама зашла пообедать в попутный трактир. Подъехала уже Анна к границе царских владений, за которой, как ее предупредили в трактире, начинается скользкая дорога, умащенная сплошь глиной. Но здесь ожидало ее необычайное происшествие.

Встретила Анну у самой границы царства компания молодцов бандитского вида с металлическими щитами, дубинками в руках, утыканными шипами. Крепкие ребята держали в руках какие-то цепи – видимо, тоже из металла, как и щиты, но почему-то эти железяки были покрыты черной эмалью. Анну бандитский вид молодчиков нисколько не смутил – видала и у себя таких, в деревне, и пистолет наготове держала. Да только Анна подняла заряженный пистолет, как колесо ее повозки соскользнуло в сторону, будто бы попав в канаву. До слуха ее донесся треск сломанной спицы. Потом и повозка перевернулась вверх дном, и Анна вместе со всем имуществом полетела вниз, упав в ров с водой. Молодчики, увидев бедствие, обрадовались. Они тотчас осмелели и накинулась на Анну скопом. Однако и Анна не растерялась. Пистолет крепко сжимала в руке и, только один бандюга приблизился – в него выстрелила. Амбал замертво упал. И тут Анна, воспользовавшись замешательством всей шайки, вскочила на лошадь, потерявшую упряжь, и помчалась галопом что было сил. Бандюги ее не преследовали. Однако все имущество, что было в повозке, и две лошади стали их добычей. Но кошелек с золотыми, укрытый за пазухой, остался у Анны.