Зевающая женщина пригласила Анну за стол и вскоре подала ужин. Анна проголодалась как волк, и поэтому съела с аппетитом все, что принесла хозяйка. А потом спросила:

– Есть ли у вас в трактире отдельная комната? Я заплачу…

– Отдельных спален у себя не держим, не обессудь, знатная барыня. Всё общее у нас. Приходят, кому надо, на скамейки ложатся и спят. Зато дешево. Но можем тебе, за отдельную умеренную плату специальный отсек ширмой отгородить, где поудобней будет.

Гостиница, по меркам родной деревни, где жила Анна, отнюдь не была дешевой. Близ их селения за ту же плату предложили бы и отдельный номер со всеми удобствами, и стол. Но ничего не поделаешь – ночевать где-то надо. Согласилась Анна на все условия хозяйки и осталась в гостинице.

Сколько спала она – не припомнит. Похоже, целую вечность. Когда проснулась, вечерело уже. Анна отодвинула ширму и окинула взглядом комнату. Люди были все те же. Те, которые спали вчера на скамейках. Они как будто бы не пробуждались от сна. Анна поужинала и, хотя ночной сумрак окутывал леса и поля, собралась в путь – совсем не понравилась ей сонная гостиница.

Однако, выйдя во двор, где вчера привязала коня и приказала ему дать воды и сена, сейчас Анна обнаружила пустое место. Ее лошади не было. Анна сию же минуту устремилась к хозяйке и, увидев ее со спины, лениво перебирающую угли у очага, чуть не схватила за шиворот:

– Где моя лошадь????!!!!

Хозяйка-трактирщица подвинула свое жирное тело, напоминающее объемный шкаф с закругленными углами и зевая опять, сказала:

– Не знаю. Где там была лошадь? Здесь же у нас, знаете, разные ходят. Могли увести без присмотра. А, может быть, лошадь сама отвязалась от привязи и ушла гулять по полям. Вы посмотрите, покличьте повсюду. Она, наверное, ушла побродить и скоро вернется.

Поняла Анна, что разговаривать с хозяйкой бесполезно. Похоже, лошадь украли, потому что дом стоял на самой дороге и не охранялся никем. Анна все же вышла в поле и позвала своего доброго коня. Увы. Никто не откликнулся.

Коня было жалко до слез. Даже не из-за цены, а оттого, что вместе долгий путь проделали. Да и как теперь добраться до светлой области? Ничего не поделаешь. Пришлось собираться в путь и идти пешком. Анна надеялась все же по пути прикупить хорошего коня, поскольку кошелек, предусмотрительно запрятанный на ночь под подушку, остался цел.

Прошла Анна пешком с версту по скользкой глиняной дороге, как навстречу ей – женщина. Одета довольно нарядно, но как будто испугана. Волосы с проседью, и маленького мальчика за руку ведет. Женщина подошла ближе к Анне и попросила воды – «Если есть.»

Анна вынула флягу с запасом воды из походной сумки, налила в стаканчик и протянула женщине. Пили они жадно – и маленький мальчик, и его мать. Похоже было на то, что они долго бежали, от кого-то скрываясь. Когда мать и сын напились вдосталь, Анна спросила:

– Далеко ли еще до дворца царя Селивана?

– До царева дворца еще с три версты. Мы и бежим оттуда. За нами была погоня – отряд всадников, как будто бандитов, хотя я полагаю, что преследовать нас направил их царь.

– Что же ты сделала плохого, что думаешь, будто бы царь вас с маленьким мальчиком преследовать приказал?

– Мы ничего плохого не сделали, ни я, ни мое дитя. Я служила при дворе царя Селивана. Потом у меня появился мальчик, и царь приказал под страхом смерти молчать, чей он сын. Я служила и дальше, в согласии с царем и его придворными. А вчера царь сказал мне, что я ему больше не подхожу и чтобы шла куда пожелаю. А у меня ни дома, ни родных – ничего, кроме царевой службы. Да на руках маленький сын. Но царю все равно. «Собирай», – говорит, – «вещи, и ступай, куда хочешь. Ты мне больше не нужна.» Я вышла в слезах из его дворца и отправилась, куда глаза глядят. Прошли мы с сыном по дороге, сами не зная, куда идем, и вдруг слышу за спиной стук копыт. Оглядываюсь и вижу – целый отряд всадников бандитского вида на черных конях. На головах шляпы, низко надвинутые на лоб и балахоны на ветру развиваются, а лица скрыты под масками.