– Ох, и люблю я этот место! Давненько тут не бывал! И люди тут, знаешь, такие…

На самом деле люди тут были самые подозрительные – шарманщик с лицом бандита, двое солдат с багровыми от вина лицами, попрошайка в лохмотьях, бродивший между столами, и множество типов такого же рода.

Кузьма по-хозяйски протолкался к столу, плюхнулся за скамью, саданул кулаком по столу и гаркнул на весь трактир:

– Хозяйка, тушёного зайца в травах и вина из твоих погребов!

Хозяйка подскочила к ним и затараторила:

– Кристофер, сколько лет тебя не было? Где ты шатался, старый пёс?

Владик бросил на Кузьму быстрый взгляд – обращение хозяйки трактира было по меньшей мере необычным. Далеко не все знакомые Владика захотели бы, чтобы их называли «старыми псами». Скорее даже никто не захотел бы. Но Кузьма только ухмыльнулся.

– Да лет пять, никак не меньше.

– Подставлял свою шкуру под стрелы и пули?

– Не родился ещё солдат или разбойник, чтобы шкуру мою продырявил! Неси вино, еду! Мы с моим товарищем быка готовы сожрать!

– Несу-несу!

Хозяйка умчалась, а Владик недоумённо поднял брови:

– Кристофер?

Кузьма махнул рукой:

– Тут меня все так зовут.

– Тут это где?

– В шестнадцатом веке.

Хозяйка трактира брякнула перед ними по тарелке с тушёным зайцем, деревянные ложки, ещё одну тарелку с ломтями хлеб, перед Кузьмой поставила ещё и объёмистую глиняную кружку с вином.

– Ешьте, дорогие.

– Мерси, ма шер!

Кузьма с размаху хлопнул хозяйку по спине, припал к кружке, влив в себя не меньше половины её содержимого, и принялся за еду, изредка почёсывая кудлатую голову.

Владик сидел неподвижно, глядя на Кузьму. Немного придя в себя, он решил уточнить:

– Прости, в каком веке?

Кузьма беззаботно макнул в подливу краюху хлеба.

– В шестнадцатом.

– Издеваешься?

– Нисколько. Ты чего не ешь? Целый же день на ногах.

– Почему ты сказал, что родители не переживают?

Кузьма со вздохом отложил в сторону ложку.

– Ох, и приставучий ты. Потому не переживают, что не заметили, что вас с сестрой твоей нету. Там время по-другому идёт. У нас тут год, а там – минута.

Владик покивал головой, и только тут до него дошло:

– Погоди, ты сказал, что родители не заметили, что нас нет дома! Кого это нас? Что, Вероника тоже здесь?!

– Ага.

Владик вскочил на ноги.

– Чего ж ты молчал?! Пошли к ней!

Кузьма почесал в ухе и кивнул Владику на тарелку:

– Сиди и ешь. Не так всё скоро, как ты думаешь. Обмозговать надо, как лучше поступить, чтобы до сестрицы твоей добраться.

Владик принялся есть. Потом задержал ложку и хмуро заметил:

– Ты можешь не чесаться?

Кузьма сварливо возразил:

– Тебе мешает?

– Нет, просто мне мама говорила, что нужно подсказывать друзьям, если они что-то не так делают. Если ты им настоящий друг.

Кузьма вздохнул:

– Ешь, настоящий друг.

И, подумав, буркнул:

– Зануда.

* * *

Малость осовевшие после сытной еды, Владик и Кузьма неторопливо шли по улице. Кузьма – он ковырял в зубах небольшой щепкой – шёл нетвёрдыми ногами ещё и из-за изрядного количества вина, выпитого за обедом. По той же причине он время от времени останавливался и отвлекался от главной темы разговора, чем вызывал у Владика сильнейшее негодование.

– Как Вероника сюда попала? Как и я?

– Как и ты. Через дверь. Только она порхнула, как бабочка, а ты топал, как дестриэ некованый.

– Как кто? Ладно, неважно, давай дальше.

Но Кузьма уже остановился и принялся за свой рассказ.

– Дестриэ – так лошадей рыцарских называют. Здоровенные такие, на рыцаре же латы тяжёлые, и конь должен быть у него – ого-го! Когда я служил в свите короля Франции Иоанна Первого, нет, Второго Доброго… Хороший был король. В битве при Пуатье я бы ни за что не позволил англичанам взять его в плен. Но один подлец мне так саданул по шлему топором. Хорошо, шлем выдержал. Миланской работы был шлем…