Лодка устанавливается на козлы и под ней разводятся костры, которые будут разогревать дерево, но не должны его жечь. Готовится горячая вода в больших количествах и внушительными квачами, чтобы не пожечь руки. Размачивается весь корпус лодки. Процесс длительный, необходимо прогреть и распарить корпус посудины до такой степени, чтобы борта можно было развести, не надломив и не надтреснув, и распереть заготовленными колышками – копыльями.

Затем много времени уходит на высушивание лодки, ведь при полном высыхании она может покоситься на ту или другую сторону. Необходимо укарауливать эти моменты и, прибегая к разным хитростям, удерживать лодку в правильной форме до полной просушки и закрепления.

Для долгого служения некоторые хозяева в конце ещё огнём сглаживали все заструги, а некоторые просто затирали всё дно расплавленной смолой, и бат такой многие годы служил верой и правдой своим хозяевам.

При дальних кочёвках стойбища в бат можно было загрузить весь семейный нехитрый бутор. Это и разобранные жилая и хозяйственная юрты, и все спальные принадлежности, такие как одеяла, матрацы, шкуры. Загружалась вся одежда, посуда, провиант. Сверху усаживалось пять-семь детишек, да пара стариков. В нос лодки, как и в корму, вставали шестовики, они и толкали бат хоть против течения, хоть вниз, – по

течению реки. Вниз конечно легче, но и против течения, а оно в тех местах весьма быстрое, лодка шла удивительно легко и споро.

Парни, управляющие ходом, шутили, что мол, один раз толкнись шестом и можно трубку выкурить, пока посудина потеряет ход.

Добрые были лодки. Теперь уж таких нет. Из досок делают. Да на них не больно-то на шестах походишь, так, разве что по течению, а вверх только на моторе.

Однажды, в осенние, укороченные уже дни, удэгейцы отправились на центральную усадьбу за подтоваркой на долгую зиму. Дороги тогда ещё не было и всю продукцию в торговый распределитель, позже переименованный в магазин, завозили по воде. И лишь поздней зимой, по загорбелым мостам замороженных таёжных рек, открывался доступ в дальние удэгейские поселения на конных санях. Тянулись тогда обозы с продукцией разной, в основном съестной,– мукой, сахаром, солью, крупой, а обратно рыбой да дичиной гружёные.

Так вот, снарядились удэгейцы на пяти батах за продукцией на первую половину зимы. В каждой лодке два шестовика, а на передней заготовитель посерёдке сидит, с портфельчиком.

Вниз-то легко укатились, течение быстрое, уже на второй день на месте были. Ещё два дня ушло на получение товаров, да оформление бумаг. Пока начальник с портфелем по конторским кабинетам важничал, бумажкам разным ход давал, мужики успели передраться на берегу и уж снова помириться.

А ссора произошла из-за товара. Начальник приказал всю водку в одну лодку составить.

–Так не пойдёт,– возмутились обиженные шестовики,– вы, значит, водку повезёте, а нам прикажете крупу толкать против течения!!!

Каждый понимал прекрасно, что водку везти гораздо легче, даже против течения, а ещё и веселее намного! Вот и переложили мужики весь товар.

Когда начальник вернулся, озабоченно помахивая тощим портфельчиком, работники уже мирно сидели на прибрежных камнях и разливали очередную «белоголовочку».

–Я же вам запретил прикасаться к водке,– выкатил глаза начальник,– зачем перегрузили весь товар?!

Он ещё что-то кричал и бегал по берегу, запинался за камни, сердился, а удэгейцы лишь широко улыбались, соглашаясь с начальником, кивали ему головой и пьяно прикрывали масляные глаза.

Нужно было хоть сколько-то отъехать от деревни, а то уже и местные любители «огненной воды» стали собираться на берегу и могло случиться непоправимое,– ещё малость и все выйдут из-под контроля, начнётся поголовная дармовая пьянка.