Во время нашей беседы пожилой джентльмен, на которого мне указал атташе, приблизился к нам и позвал девушку, после чего они вместе куда-то ушли.

Я вспомнил то, что было сказано об этом господине, и его знакомство с моей собеседницей показалось мне подозрительным. Еще покопавшись в памяти, я припомнил, что семья русского консула в Александрии, с которым я был хорошо знаком, не нуждалась в услугах гувернантки.

Мои подозрения усилились настолько, что я в ближайшем же порту в Дарданеллах послал телеграмму консулу, упомянув в ней о девушке-гувернантке, и еще одну отправил своим друзьям в Салоники, куда корабль должен был вскоре прибыть. Я также поделился своими подозрениями с капитаном нашего судна.

Георгий Гурджиев

Еще до прибытия в Салоники мне все стало ясно: девушку заманили в сети путем обмана и дальнейшая судьба ее ужасна. Я почувствовал себя обязанным изменить ход событий и принял решение отправить ее обратно в Россию, а до тех пор, пока не устрою ее судьбу, прервать поездку на Цейлон. Мы вместе покинули корабль в Салониках и в тот же день поднялись на борт судна, которое следовало в Константинополь. Вскоре выяснилось, что в России у девушки нет никого, кто бы мог о ней позаботиться, вот почему я задержался здесь».18

На третий день с утра, как обычно, явился стамбульский Кавашбаши, и, смущаясь, поведал нам о том, что князя и опекаемую им девушку разыскивают какие-то темные людишки (башибузуки), а финансирует их благообразный господин, снимающий довольно роскошный номер в гостинице для иностранцев.

По описанию, данному шефом полиции, стало ясно, что это тот самый торговец живым товаром, от которого сбежала с помощью Юрия Любовецкого Татьяна Витвицкая. Произошло шумное обсуждение возникшей непредвиденной ситуации, все были чрезвычайно обеспокоены, но офицер полиции Али Энвер Бей-Эфенди просил всех не беспокоиться.

И действительно, за два дня до отправления парохода в Батум, благообразный господин был задержан стамбульской полицией в духане, где он сидел в подавленном состоянии и лениво ел «хаш» с чесноком. Подозреваемый был тщательно обыскан и сопровожден в участок, а уже вечером – пил свой любимый турецкий чай в обществе сокамерников во внутренней тюрьме.

Гурджиев в своих набросках оставил портрет Татьяны Витвицкой: «Это была очень красивая леди с чудесными карими глазами и изящной фигурой. Ее взгляд выдавал сильную натуру, и я подумал, что Таис Афинская19 наверняка была женщиной того же типа. Несмотря на всю ее привлекательность, я продолжал испытывать к ней смешанные чувства, иногда презирая, иногда жалея, а иногда и любуясь ею».20

Что-то в этой потомственной дворянке, оставшейся сиротой, смущало великого провидца и философа. Обычно Георгий Иванович без труда «просвечивал» сущность человека, видел сильные и слабые стороны его характера, мог с легкостью им манипулировать. В случае же с Витвицкой он как-бы натыкался на глухую стену – не мог понять это юное создание, определить стержень ее натуры, предсказать возможную реакцию на ту или иную жизненную ситуацию. Поэтому он как никогда ранее нервничал и сердился. И интуиция не обманула его, – Татьяна Витвицкая являлась тайным агентом отдела генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба,21 на который возлагалась ответственность за организацию разведки стратегического характера в сопредельных с Россией странах. А вся история о печальной судьбе юной несчастной девушки из России, была многоходовой операцией этой службы по внедрению Витвицкой в окружение князя Юрия Любовецкого и его сестры – Анны! Но об этом Георгий Иванович так и не узнал.