– Мой молодой друг! Я желаю тебе всяческого благополучия и процветания. Я желаю тебе доброго здоровья, радостного досуга и долгой жизни. Дай тебе счастья в следующей жизни родиться в Чистой Стране Будды, – завершил свои наставления лама Бадмаев.

Так впервые Юрий Любовецкий познакомился с чарующей красотой восточного учения, и провел всю оставшуюся жизнь в дальних путешествиях по странам Юго-Восточной Азии, Индии, Тибету, Афганистану, Персии, пытаясь обрести покой и начатки нового смысла жизни.

Юрий оказался человеком больших страстей, который всегда стремился к крайностям (несмотря на наставления ламы А. Бадмаева – возможно потому, что уход от активной мирской жизни неприемлем для человека европейской культуры). Ему везде и неизменно была свойственна чисто русская глубина чувств, истовое благочестие и мудрость. Он был благороден и практически в каждом поступке обаятелен и приветлив. Все, что он делал, говорил и писал, давало ощущение неизбывной доброты; в быту же Юрий проявлял великолепное, по-русски безудержное расточительство.

Чаще всего и подолгу князь обитал в Константинополе, обзаведясь здесь многочисленными друзьями среди русских дипломатов, видных чиновников и местной аристократии. Например, каждое утро Кавашбаши (шеф Константинопольской полиции) подъезжал к дому князя на шикарном черном кабриолете15 справиться о здоровье и благополучии уважаемого человека и засвидетельствовать ему свое почтение.

В путешествиях по дальним странам князь обрел хорошего друга – известного философа и мистика Георгия Гурджиева16, дружба с которым длилась почти сорок лет, до самой смерти князя.

Однажды Георгий Гурджиев во время очередного путешествия оказался проездом в Стамбуле и задержался на несколько дней в гостях у Ю. Любовецкого. Встреча оказалась весьма сердечной. Во-первых, – у ворот дома его встретил дружескими объятиями мажордом17 князя, армянин почтенного возраста, Мариам Бадья, с которым Гурджиев был в приятельских отношениях, во-вторых, – на обширной веранде дома его ждал с огромным рогом вина в руках сам хозяин.

В ходе задушевной беседы, далеко за полночь, князь поведал Георгию причину того, почему он оказался в Константинополе, хотя первоначально предполагал быть в это время на Цейлоне, и обратился с необычной просьбой к своему другу. Речь шла о некой Татьяне Витвицкой, девушке из России, которую Любовецкий фактически спас от сексуального рабства, и теперь просил Гурджиева сопроводить юную особу в Россию: «Я отправляю ее к своей сестре в Тамбовское имение, где она сможет оправиться от всего пережитого, а там будет видно».

Далее последовал рассказ Юрия Любовецкого: «Неделю тому назад, собираясь на Цейлон, уже на борту корабля среди других провожающих я увидел атташе российского посольства, который обратил мое внимание на одного из пассажиров, вполне представительного господина.

– Взгляните на этого достойного джентльмена, – сказал атташе, – вы мне не поверите, но это известный торговец живым товаром. Кто бы мог догадаться об этом, основывая свои впечатления на его наружности!

В суете, предшествующей отплытию, я не уделил особого внимания этому сообщению и вскоре совсем выбросил его из головы.

Корабль отчалил, была чудесная погода, поэтому я почти все время проводил на палубе, прогуливая своего фокстерьера Джека.

К нам подошла очаровательная девушка и, приласкав собаку, протянула ей на ладони кусочек сахару. Так как Джек был приучен ничего не брать у чужих без моего разрешения, он вопросительно взглянул на меня, навострив уши. После того как я позволил собаке съесть сахар, мы разговорились, и оказалось, что девушка прекрасно говорит по-русски. Она представилась Витвицкой и рассказала мне, что отправляется в Александрию, чтобы поступить гувернанткой в семью русского консула.