И вот они дома. Условно дома. Привычной им новостройки в поселке Новой Москвы в этом времени не было и в помине. Их путь лежал в район Вериного детства и Вера вела Гулю по давно забытым улицам. Однако пейзаж не вызвал диссонанса, он был именно таким каким и хранился в памяти. Вера с матерью приватизировали и продали здешнюю квартиру в середине девяностых, с тех пор здесь и не появлялись. «Вот она – родная кирпичная пятиэтажка. Сейчас там живут чужие люди… Стоп! Какие, чужие?» – одернула себя Вера. – «Ты снова запуталась, сбилась во времени и все позабыла. Сейчас девяносто первый, и здесь живешь молодая ты. И, может быть, ты вот сейчас появишься из-за угла этого дома».

Но во дворе у подъезда никого не было. И не удивительно – середина рабочего дня и очень жарко. Бабульки Матильда Никитична и Ангелина Иванна, завсегдатаи лавки у подъезда, видимо, отправились на сиесту, чтобы набраться сил перед вечерним дежурством. Только трое отчаянных пацанов, с виду, кстати, знакомых, тусовали в районе жутко скрипучих качелей. Они не обратили на женщину с собачкой никакого внимания, занятые своими важными мальчишескими делами.

– Ну что, рискнем? – обратилась Вера к Гуле. – Поднимемся и позвоним?

Идя сюда, она не очень представляла себе, что, собственно, собирается предпринять. Наверное, ей достаточно было бы увидеть себя и мать со стороны, оставшись незамеченной. Но вот сейчас она вдруг подумала, что, мать в это время должна находиться на работе, а значит, можно и зайти. Уж с самой собою, если юная Вера вдруг окажется дома, она сумеет как-нибудь пообщаться. Хотя и страшновато немного… Пришла отвлеченная мысль, что боязнь общения человека с самим собою – это круто! Хотя, скорее всего, в клинической психиатрии уже описано.

Они зашли в подъезд – ура, никаких кодовых замков – и стали подниматься по лестнице. И даже добрались до двери. И даже позвонили. За дверью стояла тишина.

– Ну, что? Войдем? – прошептала собаке Вера. – Гостевой ключ должен быть на месте. – Это же не будет считаться взломом, как думаешь?

Гуля была согласна.

Надо сказать, что судьба одарила Веру изрядным числом тетушек-дядюшек и, соответственно, кузин с кузенами. У матери были две родные сестры, старшая и младшая, и еще двоюродные брат и сестра. И у всех у них имелись семьи. Провинциальная родня очень ценила наличие в своих рядах людей, имеющих московскую квартиру, и периодически сваливалась на голову. Хозяева к их визитам относились благожелательно – люди те были интересные, заезжали ненадолго и не все сразу – в общем, особо не напрягали. Но появиться родственники могли неожиданно, в связи с чем вставал вопрос с доступом в квартиру в отсутствие хозяев. Верина мать нашла изящное решение этой проблемы – «ключ под ковриком». Ну, не совсем классически «под ковриком», а в щели между нижней частью двери и примыкающей плитой пола. Но да, потом к щели, скрывая ее, придвигался коврик.

Вера уже нагнулась, чтобы добыть ключ, когда стала открываться соседняя дверь. Ну, конечно. Баба Шура! Куда же без нее.

Она морально готовилась ко всяким таким встречам, но все равно на секунду оторопела и замерла.

– Вы к Черкашиным? Родственница, да? Сестра? Ой, на Верку-то как похожа…

Вера автоматически кивнула, завороженно глядя в лицо бабы Шуры.

– К Черкашиным. Сестра я. Двоюродная…

– Господи-и-и… Горе-то какое-е-е, – вдруг запричитала старушка. И не наиграно – из глаз и впрямь покатились слезы.

Вера почувствовала, как внутри нее что-то как будто рухнуло – от груди к ногам, и ноги стали подкашиваться.

– Что случилось? – прошептала она задеревеневшими вдруг губами.