А ведь Змейские Холмы сформировались более ста тысяч лет назад! И это было священное для древних место – Семихолмье. Там существовали языческие капища и проводились древние религиозные обряды… Кое-что интересное на Змейке осталось, конечно… Вот, например, Истукан – стометровая скала, похожая на истуканов острова Пасхи. Или – Чертов Палец. Смотрится как рукотворная пирамида, но это не так. Скала образовалась обычным здесь образом – магма внедрялась в толщу осадочных пород…

И вот, значит, Магистр и его Ганс лазали по рельефу горы, имевшемуся на тот момент – на сорок второй год. По скалам, по карьеру. И что-то маниакально там искали. Насколько я, ребенок, понял ситуацию, наличие карьера и проводившиеся на горе взрывные работы сильно разозлили Магистра. И есть одно жуткое подозрение… Нет, доказательств у меня нет, но уже гораздо позже я узнал, что именно тогда, в августе сорок второго все работники карьера на Змейке были расстреляны. И я не могу отделаться от мысли, что Магистр к этому причастен, что таким образом нашла выход его злость…

Его интересовали пещеры. Они с Гансом методично изучали пещеры на Змейке. Оба фрица, на мой взгляд, достаточно бодро забирались на скалы. У них было при себе альпинистское снаряжение. И, явно, неплохой опыт. Я же большей частью ждал их у машины, так сказать, в разбитом лагере.

Когда некая пещера вызывала особый интерес Магистра, он посылал Ганса за мной, и тот доставлял меня к ней. Иногда я мог проделать весь путь самостоятельно, но чаще, в трудных местах, Ганс тащил меня на спине, как рюкзак. Затем Магистр проводил надо мной какой-то свой оккультный ритуал, не всегда, надо заметить, одинаковый, и пристально наблюдал за моей реакцией, иногда чуть передвигая с места на место. Я чувствовал себя измерительным прибором, каким-то термометром! Но колдуна преследовали неудачи – умирать, как это было тогда в нашем сарайчике, меня больше не тянуло. Однажды, правда, я чуть не потерял сознание, но то оказалось от голода. Он быстро это определил. Был отдан приказ «покорми малыша» и тут же исполнен в походном варианте: сидя в машине, под пристальным взглядом Ганса я давился плиткой немецкого шоколада.

Так, в общем, однообразно, проходили наши дни. Они методично исследовали пещеры, я при необходимости выступал в роли медиума. Даже я понимал, что гора настолько большая, что если просто обследовать каждую пещеру, то это может занять годы. А если они на что-то рассчитывают, значит, наверное, у них есть еще кое-какие ориентиры. И действительно, некоторые скалы вовсе не интересовали Магистра, а к некоторым он терял интерес, едва взглянув.

Закончилось лето, прошла осень, наступил декабрь. Стало холодно, с неба срывался снег. А воз был и ныне там. Магистр стал сильно раздраженным, я часто слышал, как он кричит на своего слугу. Правда, безо всякого эффекта – Ганс не воспринимал ни ругань, ни похвалу – он всегда казался одним и тем же бесстрастным роботом. Несколько раз к нам приходил обер-лейтенант Винц и еще какие-то фашисты. Потом они спускались вниз и уходили из дома с бледными перепуганными рожами.

Дела у оккупантов шли все хуже. Уже в декабре войска Красной Армии активно готовились к массированному наступлению по всему Северному Кавказу. Участились налеты советских самолетов. Засылались наши диверсионные группы, взрывавшие склады, мосты и прочую фашистскую инфраструктуру. Выросла активность подпольщиков и партизан. Они распространяли листовки, устраивали диверсии и выявляли фашистских прихвостней. Подчас наши герои платили своими жизнями. Так, в декабре (на Змейку, кстати) была десантирована диверсионная группа «Месть», но нашелся предатель, и гестапо схватило парашютистов. Изверг Винц лично участвовал в допросах, но ничего не добился. В канун нового года их расстреляли у Машука. А чуть позже, уже в январе, всего за четыре дня до освобождения Пятигорска фашисты расстреляли и отважную разведчицу Нину Попцову. Перед смертью в гестапо девушку жутко пытали…