Сашка захохотал, да так, что упал на спину и задрыгал ногами, Илья захихикал, даже на лице Аркадия Петровича появилась улыбка, и только Кирилл остался серьезным. Он вспомнил свою встречу с мужчиной и женщиной, и в голове явилась картинка того, как тот наступит на змею…

Неужели Егор говорит о нем?

– Чего ржете? – спросил белобрысый, моргая на этот раз обиженно. – Так и было!

– Конечно, – проговорил Сашка. – Пророки бродят толпами, и предрекают мор, глад и понос, вон у нас один тоже был, Иван Захарьич, так его расстреляли, а голову на трубу насадили. Если этот твой Сын Зари к нам явится, майор и его к стенке поставит, и никакой рассвет ему не поможет.

Кирилл похолодел – а если его узнают, поймут, что Егор говорит о нем?

Обычный, банальный страх оттенило сосущее душу беспокойство – откуда он сам-то узнал, что незнакомого ему мужчину укусит змея, откуда к нему пришла та картинка? И, если уж быть честным, то и вторая, которую увидел в кабинете Дериева – с горящей крышей.

Нет, это всего лишь дурацкое совпадение, надо про него забыть, выкинуть из головы!

– Ха, чего ему здесь делать? – обидчиво спросил Егор. – Сын Зари знает обо всем, что происходит вокруг, и пойдет туда, где безопасно, где его станут слушать, а не сюда, где…

– Эй, чего это ты болтаешь? – спросил подошедший охранник, большой и голубоглазый, тот самый, что два дня назад стоял на посту у майорского кабинета. – Или проповедуешь? Нам велено всяких, кто пропаганду разводит, к командиру отводить.

– Нет, просто так рассказываю, – Егор поспешно отвел взгляд.

– А, ну тогда да… – и охранник, подозрительно глянув почему-то на Кирилла, отошел.

А у бывшего журналиста отлегло от сердца – нет, вряд ли кто заподозрит, что он, ничем не примечательный, обычный человек является «родившимся из рассвета» Сыном Зари. Нет, надо успокоиться, забыть о том эпизоде, и еще раз хорошенько подумать, как отсюда удрать.

Солнце село в тучи, а когда работников загнали в «казарму», с запада прикатился грохочущий раскат.

– Гроза будет, – сказал Сашка, укладываясь на матрас.

– Да, чудеса на виражах, – сказал Кирилл, а сам подумал «вот он, шанс, и надо им воспользоваться».

Главное – не заснуть.

Захрапел Егор, засвистел носом грозный десятник Ахмед, а он все лежал, и время от времени щипал себя за руку. Устал за день неимоверно, веки закрывались сами, и тело полнила дремотная тяжесть, но поддаваться ей нельзя, ни в коем случае, нужно потерпеть!

Грохотало ближе и ближе, порывами налетал ветер.

Ударила первая молния, за ней вторая, и, не дожидаясь, когда хлынет дождь, а охранники зайдут внутрь, Кирилл поднялся. Стараясь ступать бесшумно, прошел в туалет, и остановился у окна, мечтая только об одном – чтобы в ближайшие полчаса сюда никто не заглянул.

Громыхнуло вновь, да так, что дом содрогнулся, и снаружи полило – потоки воды хлестнули по стеклу, донеслось бульканье и щелчки, с которыми падающие капли молотили по листьям.

– Давай, – прошептал Кирилл, и потянул за задвижку.

Та подалась с трудом, проржавевший стержень неохотно выходил из паза, приходилось дергать его туда-сюда, стараясь не очень шуметь. Помогал гром, за раскатами которого никто бы не услышал и вопля, мешали молнии, чей свет ослеплял, болезненно бил по глазам.

Справившись с одной задвижкой, взялся за вторую, но эта пошла легче, и вскоре окно распахнулось. В лицо Кириллу ударил порыв сырого, холодного ветра, капли забарабанили по подоконнику.

Очередная молния вынудила зажмуриться, и в этот самый момент услышал встревоженные голоса.

– Твою мать, – прошептал он, испуганно вздрагивая.