После того, как Ларри окликнул меня, я продолжил путь. Сколько мы шли – неведомо. Мои легкие казались неутомимыми, стремясь впитать больше воздуха. Я стал ловить его ртом. Мой друг, заметив это, лениво произнес:

– Не переживай. Здесь воздух такой, дышать намного труднее. Скоро привыкнешь. Мы уже пришли.

– Тут значительно прохладнее, чем внизу, – пробурчал я. Мы свернули вправо, обходя темно-серую скалу. Я вертел головой, разглядывая величественные горные массивы вокруг. Перед нами простиралось небольшое плато, обрамленное острыми пиками. В центре возвышался Тахирский храм. Мы подошли к нему по незнакомой тропе. Основная дорога, что я знал, находилась восточнее, ею пользовались монахи и их гости из соседних герцогств. Интересно, откуда Ларри узнал о этом пути?

– Сюда, – прошептал он, прячась за огромным валуном. Я пригнулся и последовал за ним. Из своего укрытия я стал любоваться храмом: белое каменное здание округлой формы, большое, будто часть крепости. К нему примыкают два пузатых пристроя с острыми крышами. Деревянные окна ровно расположились в три ряда, а огромные ворота смотрели на восток. К ним подползали широкие каменные ступеньки, которые спускались вниз, к деревне. С другой стороны храма, у монахов, был внутренний дворик. Я заметил площадку с соломенными чучелами, явно сделанными для тренировок, а не для запугивания птиц.

– Вон туда смотри, дурила, – донесся голос Ларри. Я метнул взгляд в указанном им направлении. Неподалеку от площадки расположился небольшой пруд, а рядом с ним стояла яблоня, мирно дремлющая в тени величественных горных пиков.

– Ты что, с ума сошел? – прошептал я, словно нас мог кто-то услышать. Ларри улыбнулся, но мне стало не до веселья.

– Ты собираешься красть яблоки у монахов? – Я был искренне поражен безрассудной авантюрой моего друга. Наивность, смешанная с храбростью, всегда была отличительной чертой Ларри. Он никогда не задумывался о последствиях, погружаясь с головой в омут, а уж потом размышлял о том, как из него выбраться. Его лицо озаряла лучезарная улыбка, а в глазах весело блестел огонёк.

– Ларри, нас же поймают. Это не Джоржия.

– Ты же сам мечтал о приключениях, Ифор! Никто не говорит, что мы пойдём сейчас. Я предлагаю подождать до рассвета, когда все будут спать. Монахи – такие же люди. Можно даже до рассвета.

Я задумался о своем утреннем распорядке. Каждый день меня будит Люсьен, и мы идем завтракать. Если я не успею, мне конец. Нужно будет выбраться через окно, а потом вернуться обратно. Дверь закрывается на скрипучий засов.

– Не морщи лоб, у тебя сейчас голова лопнет, – засмеялся Ларри, наваливаясь спиной на валун.

Яблоки – крупные, алые, сладкие, как мечты, и это наше приключение. Дело серьезное, опасное, но в то же время манящее. Воровать яблоки у Джорджии стало скучно, и все следы неизменно ведут к нам. Но здесь, в этой волшебном месте, есть возможность стянуть эти божественные плоды, и никто не узнает. Никто не придет завтра с гневом, не начнет сыпать проклятиями и угрожать плетьми.

– Не уверен, что это хорошая затея, – нерешительно произнес я, но Ларри тут же перебил меня:

– Ифор, с каких пор ты стал бояться таких мелочей?

– Я не боюсь, – прорычал я и, выдержав паузу, добавил: – Ладно, рано утром встречаемся здесь, у этого камня.

Ларри, довольный, улыбнулся и протянул ладонь. Я неуверенно хлопнул по ней, как по заключенному соглашению.

– Думаю, нам пора возвращаться в деревню.

Мой друг кивнул, и мы пошли быстрым шагом, надеясь добраться домой до наступления темноты.

Вскоре я уже сидел за столом, наслаждаясь лепешками и теплым молоком. Они были невыносимо вкусными; Люсьен готовила их на небольшой каменной печурке, которая жадно поглощала сухие полешки. У нас был камин, но летом он лишь служил напоминанием о зимних холодах, почти не использовавшимся в повседневной жизни. Напротив, печка работала без усталости, как и сама Люсьен, которая обожала готовить и никогда не оставляла нас голодными. Я с радостью брал наполнившуюся едой корзинку и весело направлялся к овчарне.