Когда все овцы мирно устроились в овчарне, Генри с усердием проверил, надежно ли заперты ворота, затем прищурился и спросил:

– Пойдешь ужинать? Или сразу к Ларри?

– Сразу к нему, – улыбнулся я, пожимая плечами.

Старик не стал возражать, знал что уговаривать бесполезно.

– Не задерживайтесь допоздна. Яблоки у Джорджии не воруйте. И не трогайте Гека. Ты меня понял, Ифор? – в его голосе звучала отцовская строгость.

Я кивнул, улыбнулся и побежал прочь. Яблоки Джорджии, безусловно, манили своей красотой и сладостью, но Ларри уверял меня, что нашел им достойную замену. Сегодня он собирался показать одно место. Он также обещал приключения, которые давно были нам нужны. Воровать яблоки у Джорджии стало скучно и предсказуемо. В последний момент она снова выбежит на крыльцо, гневно ругаясь и наблюдая за нашими удаляющимися спинами. А затем обязательно расскажет обо всем нашим отцам.

Мы встретились у колодца и, наполненные восторгом, устремились к озеру, швыряя друг в друга земляные камешки. Пробегая мимо моего дома, я махнул Ларри, призывая следовать за мной. Ловко перепрыгнув через забор, постучал в окно. Я посчитал ровно до десяти, а затем ставни тихо скрипнув, распахнулись. Осторожно положив шляпу на подоконник, я вытянул руки, словно прося у неба долгожданного дождя. Люсьен, с привычной доброй улыбкой, высунулась к нам и дала несколько горячих пирожков. Жадно схватив угощение, мы, не желая задерживаться, помчались дальше.

– Долго не гуляйте! – донеслось мне вслед, как легкий ветерок, наполненный заботой.

Мы пробежали по всей улице, свернули направо и влетели в заброшенный сад, сбивая на своём пути кусты и крапиву. Ветки рябины, словно стражи этого запустения, не упускали возможности хлестнуть меня по лицу. Я неловко подставлял руки, крепко сжимая пирожки, стремясь удержать эту кулинарную прелесть и одновременно уберечь глаза – задача, требующая ловкости. Однако уступать Ларри я не собирался. Он мчался, как молодой теленок, не замечая преград, всячески игнорируя препятствия. Привычным путем мы достигли любимого озера, которое распахнулось перед нами, а сад остался позади. Этот сад когда-то принадлежал местному целителю, который выращивал здесь целебные растения и кустарники, собирая травы для создания лекарств и настоек. Он давно помер, еще до моего рождения. Родственников не осталось, дом со временем разграбили, а сад продолжал жить собственной жизнью.

Озеро тускло поблескивало, стремясь удержать последние лучи дневного света на своей гладкой поверхности. Рядом возвышались величественные горы, хранители этих мест, которые мрачно наблюдали за нами, отражаясь в воде. Они словно кричали о своем присутствие «Мы здесь, на страже!». Эти горы всегда оберегали нашу деревню от свирепых степных ветров. Каждый вечер здесь расцветала неземная красота, и потому мы с Ларри любили приходить сюда, особенно летом. Вода, нагретая солнцем за долгий день, становилась горячей, как парное молоко, и погружение в её объятия приносило неподдельное удовольствие.

Спешно сняв башмаки, мы уселись на берегу, погружая ноги в теплую воду. Пришло время наполнить наши животы пирожками. Мы жадно принялись кусать их, украдкой перекидывая взгляды то друг на друга, то на спокойное озеро.

– Мне не терпится увидеть яблоню, о которой ты мне говорил, – произнес я с набитым ртом, устремив взгляд на Ларри.

Мой друг уже расправился с одним пирожком и принялся за второй. Его взгляд носился по поверхности воды, а на щеках играл легкий румянец. Никто и никогда не наблюдал таких румянцев на моем лице. Моя кожа всегда оставалась бледной. Даже в моменты смущения я не понимал, почему люди краснеют, и что именно заставляет кровь приливать к лицу.