– Какой любви? – понизила Сарма голос до шëпота.

– О чистой и светлой. О нашей. Что думаешь?

– Ты хороший человек и я хочу быть честна с тобой.

– Это нет? Или?..

– Да нравишься ты мне, Элиссон, – засмеялась девушка, – Но есть одно «но».

– И?

– У меня есть некоторые планы на дальнейшую жизнь. Я не знаю, насколько затянется их исполнение. И… Если мы сейчас поженимся, это может помешать их исполнению. К тому же, мне необходимо окончательно разобраться в своих чувствах, чтобы сделать правильный выбор.

– Что за планы? Я могу тебе помочь? А потом?

– Господин, как вы могли сегодня заметить, я достаточно взрослая и сама беру за себя ответственность. Сегодня последняя наша с вами встреча. Рано утром, я покину это место.

– Но… Как и где я смогу тебя найти потом?

– Не нужно, господин.

– Может я могу как-то тебе помочь?

– Нет. Только если достанете покров, полностью скрывающий лицо.

– Сарма? Что происходит? Мы ведь хорошо проводили время вместе! Завтра в город прибудут мои родители и они отправят сватов к твоей матушке, и у тебя будет столько покровов, сколько ты пожелаешь!

– Если господин не хочет помочь, то это разумно с его стороны. Однако решения моего не изменить.

– Сарма, я не понимаю, почему так… От твоих слов моему сердцу очень больно и сейчас, я… Неважно. Раз ты всë решила, то пусть так и будет. Если тебе понадобится моя помощь, то ты знаешь где меня найти. И вот ещё. Это подарок. Тебе на День рождения, – очень тихо проговорил Элиссон, протягивая небольшую коробку той, кого хотел бы видеть своей женой. Мечты… Юноша закрыл глаза, чтобы не дать слезам предательски политься из глаз. Но одна слезинка всë же успела проскользнуть сквозь ресницы. Заметила ли еë Сарма? Хотя какая разница? Даже если он никогда больше не увидит еë, то воспоминания о еë лëгкой улыбке, останутся с Элиссоном навсегда.

– Разве так себя ведут хорошие дочери?!

– Прошу меня простить, маменька, – виновато опустила голову Эйра.

– И как с такими манерами можно выпускать тебя в свет?! Как выдавать замуж?! Что вот вообще прикажешь с тобой делать, а? – возмущалась женщина. Ну а как ей не возмущаться-то? Еë единственная дочь, её кровиночка, хотя не это важно, а важно, что наследница… (Конечно же, папенька и маменька девочки были ещё достаточно молодыми, чтобы у них ещё мог появиться наследник. Но, а если опять девочка?) Так вот это прелестное юное создание в процессе игры случайно показало своё замечательное личико нескольким таким же юным представителям мужского пола!

– Я… я случайно, маменька, – бормотала себе под нос девочка, пока её родительница ходила перед ней из стороны в сторону и интенсивно жестикулировала руками, продолжая возмущаться.

– Марш к себе в комнату! – в конце гневной тирады выдала маменька. И Эйра послушно пошла в свою прекрасную комнату.

Мягкая кровать, шёлковое постельное бельё, несколько шкафов, наполненных разными платьями и множество головных уборов, по покрову к каждому платью, множество игрушек, дорогие музыкальные инструменты отменного качества – это лишь небольшая часть того, чем каждый день могла наслаждаться Эйра в её, только её комнате. Только вот всё это было таким… таким… неживым что ли? Бездушным? Даже своё отражение в зеркале девочке казалось таким же. Светлая ровная кожа, пронзительно-голубые глаза, светлые мягкие волосы, – всё это Эйре казалось каким-то… Кукольным?

Эйра всей душой ненавидела это! И покров из самой дорогой ткани, такой, о котором мечтают все девочки радовал её лишь в подобные этому моменту: когда приходилось выслушивать возмущения маменьки. Тогда за тканью, закрывающей лицо не было видно слёз. А то и за слёзы маменька могла поругать. Это хорошо, если ругается только маменька. А то папенька может и руку поднять. А если переборщит и маменька заступиться решит, то папенька и маменьку может решить уму-разуму научить.