Он разговаривает со мной как с несмышленым ребенком, и это задевает. Да, я не агент, теперь вообще без силы, но мне не хватило совсем немного баллов, чтобы стать агентом, а мой магический потенциал очень высок, поэтому подобный тон меня оскорбляет. Я уже давала показания, рассказала все, что там происходило, и про наемника тоже.

– У него была магия – он себе путь расчищал, отводя огонь, и шел из самого эпицентра без единой царапины.

– У него в руках ничего не было?

Хотелось ответить, что его руки были заняты мной, но я не стала лишний раз дерзить.

– В руках ничего, но досмотр я не устраивала. Было не до того, – не удерживаюсь от легкого сарказма. – А почему спрашиваешь?

Майк словно игнорирует мой тон, уйдя глубоко в свои мысли.

– Сейчас он тоже без магии, Кара. Что совсем уж запутывает ситуацию, – он задумчиво стучит пальцем по стаканчику и кивает словно сам себе, а потом с легкой улыбкой произносит уже дежурное: – Мы разберемся, не переживай.

После мини-допроса Майка я чувствую себя еще более разбито и подавлено, чем обычно, поэтому стараюсь поскорее улизнуть домой, чтобы собраться с мыслями.

В моем небольшом доме хорошо и уютно. Заварив себе чай, я усаживаюсь на пуфик у окна, глядя на задний двор и зарядивший с утра дождь. Тяжело избавиться от мыслей о будущем, слишком все туманно для моей предопределенной и распланированной жизни.

Удивительно, как менее чем за месяц может все перевернуться с ног на голову и изменить внутреннее состояние. Я не чувствую связи с собой прошлой, как будто все внутри меня изменилось. Поддавшись моменту, даже беру в руки зеркало, осматривая себя придирчиво, как будто в отражении могу увидеть кого-то другого. Но там все та же Кара. Почти.

Эта Кара не такая яркая, словно потухшая, как те браслеты, которые больше не светятся без магии и стили не более чем безделушкой.

Темно-русые волосы потускнели, лицо осунулось и побледнело вместе с веснушками, янтарные глаза больше не лучились. Осторожно откладываю зеркало и кладу подбородок на колено, уставившись в серую стену дождя. Я всегда так любила осень, но в этот раз она тяготит и, словно контрольный в голову, своей непогодой вгоняет в тянущую тоску.

Решение внутри вдруг рождается внезапно и твердо. Отыскав бумагу и ручку, я пишу заявление об уходе и, поставив подобным образом точку, даже вздыхаю легче. Пора эту жизнь учиться жить иначе.

– Мне точно нужно быть здесь? – нервно одергиваю пиджак, глядя на отца, собранного с иголочки.

Он поднимает взгляд от документов, строго меня оглядывая и в его глазах сразу считываю предупреждение о том, что он не желает сотрясать воздух на эту тему. Джеймс Грин всегда выглядит безукоризненно по-деловому, всегда в каких то переговорах, всегда на связи с кем-то, всегда занят. Еще бы, отец вот уже много лет является членом Совета Управления Магией, да еще и политиком и давно живет на два мира, связывая их и регулируя. Защищая интересы людей, одаренных магией и при этом внедряя привычный обычным людям мир в наш закрытый и недоверчивый.

Эта высокопоставленная должность сделала из него практика с чертовски железными принципами и тяжелым характером. Хотя я уже давно считаю многие его действия открытой тиранией. При нем произошло множество реформ, ужесточающих применение магии и контроль за ней. В том же ключе он провел и тюремную реформу, сделав жизнь заключенных настоящей каторгой. А также на протяжении всей жизни он продвигал законопроекты, позволяющие ограничить доступ к магическим книгам, старинным фолиантам, где каждый мог почерпнуть для себя совсем ненужные знания, которые могли быть использованы во вред.