Церковь была и остаётся до сего дня единственным общественным институтом, который при любых потрясениях, при любых поворотах судьбы всегда однозначно стоит на страже русского государства и народа. Это единственный государственный институт, который не ищет корысти именно для себя и, хотя обладает значительным имущественным потенциалом (за что Церковь не раз была осуждена и оклеветана), богатеет не для себя, а для государства [4]. Царство её, как тела Господня, не от мира сего, но поскольку живёт она в миру, то миром и питается и живёт. Могут быть у Церкви несогласия, противоречия с мирской властью, но она единственная или громогласная (во времена патриарха Гермогена), или молчащая (в советские времена) заступница за народ.

Поэтому боярами могли двигать свои мотивы, святителем Алексием свои, но так или иначе, а весной следующего 1361 года, повзрослевший на год князь Дмитрий снова ехал верхом до Оки, затем плыл по Волге и прибыл в Сарай.

Если в прошлый раз посольство вернулось ни с чем, но, по крайней мере, пребывание его в Орде не было ничем омрачено, ничто не угрожало жизням послов, то в этот раз общее желание было одно: дай бог унести подобру-поздорову ноги. В Орде случилась «замятня», или проще – очередная резня, когда в борьбе за власть один хан резал другого и всех его родственников и приближённых. Русское посольство очутилось в Сарае как раз в разгар этой резни.

Вот что писал об этом историк С.М. Соловьёв: «Но Москва не думала уступать. Бояре её, привыкшие быть боярами сильнейших князей, князей всея Руси, не хотели сойти на низшую ступень и начали стараться добыть ярлык своему князю. Малютка Дмитрий отправился в Орду; но там ничего нельзя было добиться при сильной смуте, когда один хан сменял другого: Неврус был убит…Хидырем, Хидырь был убит сыном своим Темир-Ходжею; наконец, Орда разделилась между двумя ханами: Абдулом, именем которого правил сильный темник Мамай, и Мюридом. Московские бояре отправили послов последнему и он дал ярлык малолетнему их князю…» (Соловьёв, 255.)

И только с третьей попытки князь Московский Дмитрий получил ярлык на великое княжение. Причём в третье путешествие его не отправили, поостереглись, а то опять начнётся в Орде заваруха.

Мы не знаем, как выглядел обряд венчания на великое княжение Владимирское. Письменных свидетельств не сохранилось. Псковская летопись, повествуя о князе Довмонте, пишет, что он в храме был торжественно препоясан мечом. Видимо, этот обряд был совершён и с Дмитрием. Это произошло летом 1362 года.

Исследователи много писали о собирательской деятельности великих князей Московских. Но Даниил Александрович и Иван Данилович собирали земли, как копит и приумножает свой капиталец крепенький хозяин. Он не прочь прижать, а то и придушить соперника-конкурента, чтобы завладеть его добром: землями, крестьянами и присоединить к своему. Но это был, скорее всего, хватательный рефлекс собственника. О деятельности Симеона Ивановича и Ивана Ивановича ничего сказать нельзя. Они не успели предпринять что-то крупное, большое.

Но в деятельности Дмитрия Ивановича уже виден не только собственник-феодал, в его делах заметна высокая цель, задача, программа, которую он обдумал и которую воплощал всю свою жизнь. Он не просто увеличивал, расширял княжество, разживался землями и крестьянами, но приращивал княжество и людей для того, чтобы освободиться от хана, чтобы власть над родной землёй была не в чужих, загребущих жирных руках, а в своих.

Закат в крови! Из сердца кровь струится!

Плачь, сердце, плачь…