А.А. Блок

Заполучив великокняжеский ярлык, Дмитрий Иванович вступил в права наследства. Не имущественного, доставшегося ему от отца, а государственного.

Горькое и тяжкое, пропитанное слезами женщин и детей, истерзанных, уводимых в плен; напоенное кровью бойцов, насмерть бившихся на крепостных стенах; озарённое пламенем взятых и разграбленных степными хищниками городов досталось ему наследство.

Чтобы понять это, перелистаем в книге истории нашего народа несколько страниц назад.

Когда в 1246 году нунций папы римского Плано Карпини путешествовал в Каракорум, проезжая южной украиной русских земель, некогда могущественного и процветавшего Киевского княжества, он всюду видел вдоль дороги человеческие черепа и останки скелетов. Для Карпини не было секретом, чьих рук это дело, и, как знать, может быть, в его голове возникали холодящие спину мысли, что вот такие же горы черепов и костей могли лежать в окрестностях Рима и Парижа, Амстердама и Льежа…

Хотя как знать, может быть, ничего подобного он вовсе и не думал, ведь европейцы народ своеобразный, у них к Руси и русскому народу своё отношение.

Однако вот что писал нунций: «Я увидел там несколько городов, разрушенных татарами, величие и богатство которых неоценимы. Я видел некоторые из них за три дня пути и несколько удивительных гор, состоящих из груды костей тех, кого умертвили татары». (Кучкин, 3, 17.)

«И в Средней Азии, и полях под Киевом даже спустя несколько лет после завоевательных походов продолжали белеть кости загубленных ими людей, – пишет современный историк». (Кучкин, 3,17.)

Для Руси беда постучалась в ворота весной 1223 года. До русских князей доходили слухи о появившемся на востоке свирепом народе, которого победить невозможно, так он многочислен и храбр. Нет такого города, который бы устоял перед ним. Захватив город, эти люди истребляют всех: женщин, детей, стариков, лишь малую часть населения уводят в плен. Русские князья, воевавшие с половцами и печенегами, не верили: как это так, женщин и детей? [5]

Князья готовились к войне с незнакомым народом, ожидая, что встретятся с кем-то вроде половцев. Но это был враг более многочисленный, более жестокий и, главное, имевший громадный боевой опыт маневрирования конными массами, накопленный в походах по Средней Азии и Закавказью. Русские княжества оказались в том положении, в каком оказалась Красная армия летом 1941 года. Он встретились с врагом, имевшим бесценный полуторагодовой опыт войны в Европе. Войне не научишься в военных училищах, академиях и на манёврах. Войне учатся на самой войне. У Красной армии было время для такой учёбы, у русских князей этого времени не оказалось.

Первая битва на Калке (31 мая 1223 г.) показала боевое превосходство татар, а также их подлость и коварство. Одолев русское войско в поле, монголы осадили лагерь, в котором укрылся с войском князь Мстислав, не участвовавший в битве. Три дня штурма не дали результата. Осадных орудий у захватчиков с собой, видимо, не было, и они дали слово князю, что, если тот сдастся, его войско беспрепятственно пропустят в Киев. Князь Мстислав, к великой печали, не знал, чего стоит монгольское слово, и сложил оружие. Все пленные до единого человека были уничтожены, а двенадцать русских князей умертвили особо изощрённым способом. Их повалили на землю, настелили сверху помост из досок, и под хрипы раздавленных князей монголы отпраздновали очередную победу.

Г.Е. Грум-Гржимайло писал: «История показывает, что монголы не придавали большого значения договорам и вообще не стеснялись нарушать своё слово, данное врагу даже при самой торжественной обстановке». (Чивилихин, 633.)