По его мнению, всякий христианин слышит внутри себя, как голос Божий зовет его оставить грех и устремиться к любви, которая откроет пути молитвы. Этому призванию присущи своя динамика и свое развитие: оно неотступно и побуждает к непрерывному росту. Недостаточно ответить на него единожды; оно требует от человека все возрастающей верности, которая предполагает неустанные усилия. Исполнить его можно двумя путями: не принимая монашество и в монастыре. Первый путь – путь епархиального духовенства и мирян. Бернард гораздо больше, чем иногда думают, допускает возможность освящения вне монашеского пути. Мирянам следует любить Бога и ближнего и воплощать эту любовь на практике, прежде всего в конкретных делах милосердия. Можно спастись, не следуя евангельским советам бедности, целомудрия и послушания, но нет спасения без любви. Для священников в миру спасение тоже возможно, но труднее. Доказательством их любви к Богу и к ближнему должно стать их ревностное служение душам, которое и есть свойственное их состоянию дело милосердия; ведь без любви и милосердия пастырской жизни не может быть. Но где эти любовь и милосердие стяжаются надежнее всего?

Бернард отвечает: в монастыре. Монашеское призвание – лучшее средство исполнить то двойное требование, которое благодать запечатлевает в сердце каждого христианина: стремление к личной святости жизни и причастность жизни Церкви. Христианская жизнь есть «закон» Божий, действующий в душе и побуждающий человеческую волю искать такого состояния жизни, которое наиболее благоприятствует раскрытию души. Монашеское призвание – одна из форм воплощения этого всеобщего призвания, но «удобнейшая». Те, кто слышит в душе призвание к уходу в монастырь, обязаны ему внять, а затем хранить верность и постоянство, чтобы духовно преуспеть на избранном пути. Так, между вступлением в Церковь через крещение и вступлением на небеса через смерть перед человеком открыто множество дорог. Самая узкая из них – самая надежная.

Что же касается установлений, которые регламентируют состояния жизни, они необходимы и их следует соблюдать. Однако они подчинены духовному развитию каждого отдельного человека. Именно этим чувством многообразия харизм во многом объясняется отношение Бернарда к монахам, желавшим перейти в другой монастырь, чаще всего – поступить в Клерво. Нередко он пытался заранее отрезвить их, а если они приходили, отправлял назад. Ему приходилось напоминать о принципах действующего предания и права, не слишком благоприятствовавших подобным переходам. Но, когда люди настаивали, он принимал их, не желая противиться тому, что называл действующей в них libertas Spiritus, свободой Духа. «Часто, – пишет он в своем 82-м послании, – попытка жить более суровой жизнью умиротворяет беспокойные умы, не довольствовавшиеся состоянием, в котором они пребывали прежде».

И если они проявляли упорство и постоянство на новом пути, это свидетельствовало о том, что они следуют своему призванию, требования которого открываются постепенно. Установления и предписания должны быть настолько гибки, чтобы не препятствовать, а помогать этим растущим исканиям Божественного абсолюта. После смерти святого Бернарда и благодаря его влиянию каноническое законодательство, касающееся перехода из одной монашеской семьи в другую, было смягчено, и таким оставалось на протяжении дальнейшей истории Церкви.

Как Бернард воспитывал своих послушников? Наставлял ли он своих монахов? Его писания дают возможность увидеть содержание его учения, но способ, каким он его преподавал, остается в тени.