– Итак, брат, возвращаемся в Португалию, – с трудом произнёс Антоний, и голос его дрогнул.

Но ещё надо было дождаться корабля, идущего в нужном направлении. Это снова оказался андалусский парусник, который и должен был отвезти их обратно на родину.

С тяжёлым сердцем покидал Антоний берега Африки. Была прекрасная солнечная погода, когда корабль снялся с якоря. Но вскоре начался страшный шторм, и корабль не мог удержать направление на запад. Буря развернула его в противоположную сторону.

Неимоверные страдания обрушились на Антония, который был подвержен морской болезни. С пожелтевшим лицом лежал он, растянувшись среди вороха корабельных тросов, не будучи в состоянии даже поднять голову. Если бы не брат Филипп, который ухаживал за ним с нежной заботой, как за своим отцом, он, наверное, умер бы в этом зловонном обиталище крыс.

На протяжении многих дней ветер дул в противоположную сторону. Капитан рвал на себе волосы, а матросы сыпали проклятиями. Неделю спустя их прибило не к желанному порту, а к берегам Сицилии.

Антоний, совершенно сломленный, ступил на побережье.

– Очевидно, такова воля Божия, чтобы мы пока остались здесь, – сказал брат Филипп, поддерживая его, ещё слабого от перенесённых невзгод, своим могучим плечом. – Господь защитит нас и укажет нам путь.

Монастырь в Мессине оказал им сердечное гостеприимство. Окружённый нежной заботой, Антоний на глазах возвращался к жизни.

– Мы должны ещё раз попытаться попасть в Африку, – сказал он однажды настоятелю монастыря.

Но старый монах покачал седой головой и сказал:

– Нет, сын мой! Мне кажется, нет воли Божьей на то, чтобы вы шли к неверным.

– Но что же нам делать? – вздохнул Антоний.

– Отец наш Франциск созывает всех братьев на праздник Пятидесятницы в Ассизи, где должен состояться капитул всего ордена[25], – ответил ему настоятель. – Наш монастырь в Мессине откликнулся на этот призыв. Идите и вы, братья, вместе с нами. Наш отец укажет, что вам делать дальше.

– Действительно, так будет лучше всего! – радостно воскликнул Антоний. – Мы отправимся к нашему отцу. Его устами Бог будет говорить нам.

В день Пятидесятницы торжественно звонили над Умбрией[26] колокола церквей. С долин плыл аромат роз, а жаворонки, взлетая над свежевспаханной землёй, возносили к небу утреннюю песнь.

На широком лугу у храма Ангельской Божией Матери братья собрались вокруг отца Франциска. Он начал петь гимн Святому Духу, и все подхватили пение. Затем, обратившись к своим сыновьям с просветлённым лицом, Франциск сказал:

– Благословен Господь, укрепляющий сердца, – его чистый голос проникал в души братьев.

Антоний стоял среди братьев из Мессины и, затаив дыхание, внимал речам серафического[27] мужа. А тот с радостью в сердце излагал новые правила ордена и говорил о величии трёх обетов: бедности, целомудрия и послушания.

За удивительно короткое время, всего лишь за несколько лет, из двенадцати учеников Франциска выросло многочисленное воинство. Из всех южных стран прибывали люди с чистыми сердцами, готовые к наивысшим жертвам. Они готовы были с решимостью нести всему миру Благую Весть.

С почтением указали недавно вступившему в орден португальцу самых выдающихся братьев: друга юных лет Франциска – Бернарда из Квинтавалле, раздавшего бедным своё огромное состояние; пламенного проповедника брата Массео; священника брата Льва, от которого не было никаких тайн у Франциска и которого называл он Овечкой Божьей; брата Джинепро, обладавшего могучими кулаками и весёлым нравом. Был здесь и брат Илия Кортонский[28], которому Франциск доверил управление орденом как генеральному викарию. Были здесь и настоятели двенадцати провинций