Он не совсем понимает её уровень «красиво», но точно знает, что ей даже их туалет покажется картинной галереей. Кстати, она ни разу не пыталась затащить его на какую-то выставку или в музей, почему? Она же явно любит всякие творения фантазии человеческой. Так почему же никогда не предлагала подобных походов? Может, потому что, в списке её условий не упоминались музеи и выставки? Надо будет сводить её в какой-то музей, или на выставку, или на экскурсию, или везде, но уж точно не сразу. Пока она осматривала их ванную, он открыл браузер на телефоне и быстро забил в меню поиска «музеи», стал просматривать предложенные поисковиком варианты. Исторический, археологический, литературный, художественный, Пушкина, музей интересной науки, западного искусства, да, музеев в их городе хватает. Для начала, они сходят в музей интересной науки. Если уж и начинать рейд по занудству, то хоть с того, что ему должно понравиться. А судя по фото в интернете, этот музей ему точно понравится.

– Подвинь тело, – сказал он, подходя к умывальнику и отвлекая её от мыслей, а также от вытирания рук. – Ты уже пять минут полотенце трёшь, это тебе не лампа Алладина, оттуда джин не вылетит.

Она пропустила мимо ушей его шутку и спросила:

– Ты вырос в этом доме?

– Да, – ответил он, не до конца поняв вопроса, – Отцу дали эту квартиру, за полгода до моего рождения.

– Теперь понятно, почему ты такой, – сказала она, не объяснив какого «такого» она имеет его в виду.

– Избалованный? – спросил он, вытирая руки и оборачиваясь к ней, застывшей в дверях.

– Безразличный к прекрасному, – парировала она.

– А, ты об этом, – стал растягивать он слова, беря её под руку и замечая, что она не отодвигается от него, как делает это обычно, – понимаешь старушка, дело не в том, что я родился и вырос в картинной галереи, а в том, что я просто не понимаю, как можно часами смотреть на чью-то мазню и восторженно чокать языком, приговаривая мудрёные слова. Ну, не моё это. Я могу лайкнуть красивое фото, но обсуждать его содержимое часами, я точно не стану.

– Каждому своё, – сказала она. Чем сильно его удивила. Обычно в таких случаях, она называла его «чурбаном» или «серостью». Не уже ли, на неё так повлияла их квартира? Ну, и ладно, какая в общем-то разница? Всё равно, как всегда, каждый останется при своём мнении.

– И так мадам, эта наша гостиная, – стал он показывать ей квартиру оттуда, от куда они начали, – Вот это стул, на нём сидят, вот это стол, за ним едят, – папа, сидящий в кресле и наблюдавший за ними, прыснул и пробормотал «тоже мне, Самуил Яковлевич». – Вот это кресло, в нём спят, – сказал он, указывая на кресло, в котором сидит отец, – Вот это папа, он очень умный и даже помнит имя-отчество С. Я. Маршака.

Отец покачал головой, но на этот раз промолчал. Она подошла к старинному пианино и провела пальцем, по бронзовому канделябру. Резное фортепьяно, из красного дерева, с кривыми ножками и серебряными розами, прекрасно вписывалось в общий интерьер гостиной.

– Ты умеешь играть на пианино? – спросил он, не рассчитывая на отрицательный ответ. Он привык к тому, что она знает и умеет всё.

– Совсем не много, – ответила она, но открыть и поиграть не решилась. А медленно отошла от инструмента и подошла к окну. – От сюда открывается прекрасный вид, – ни к кому не обращаясь, сказала она и пошла в его сторону.

–Да, двор у нас хороший, – поддержал её он, – Пошли дальше, а покажу тебе спальню отца.

– А это удобно? – Спросила она скорее отца семейства, чем парня.

– Конечно, – бодро ответил он и потащил за собой по коридору, к соседней двери. – Тем более, она только так называется, из-за кровати, а так, это скорее библиотека или второй кабинет.