– Обещаю, – сказал он, поднимая правую руку вверх, ладонью к ней, – Да, я даже клянусь. Пусть век в моей голове жужжит Пётр Ильич Чуковский, если я нарушу данное обещание.

Её доброта, сочувствие к людям, которые того не заслуживают, всегда поражает его. Она всем находит оправдание и с лёгкостью прощает их. От куда в ней столько сострадания к окружающим? Ведь люди с тяжёлой судьбой, за частую черствеют и ненавидят весь мир. А то, что у неё была тяжёлая судьба, он не сомневался.

– Парни должны были тебя напоить и привезти в её гостиничный номер. Она очень хочет заполучить «твоё тело» в свой список побед, – проговорила она и поморщилась, – Извини, про «тело» это её слова, не стала перефразировать своими. И так пришлось большую часть текста изменить, а то её словами мне не удобно рассказывать.

Он видел, что ей противно даже думать словами Эльвиры. Она тряхнула головой и снова поморщилась. Вспоминает услышанное дословно, догадался парень.

– И всего-то, – успокоился он, – Я думал, она реально какую-то гадость для меня приготовила. – В его голове успело всплыть множество картинок, женской мести мужчинам, одна страшнее другой. – И ты хотела, чтоб я поехал на эту экзекуцию?

А ведь действительно, ещё пару минут назад, она почти уговаривала его поехать, хотя знала, что его там ожидает.

– Ну, а что в этом плохого? – недоумевала она, его брезгливому тону. – Потусовался бы с друзьями, позанимался сексом с шикарной девушкой, в явно шикарном номере, не вижу ничего осудительного в своих словах о поездке.

Он был в шоке, от такого заявления! Ведь рассказывал ей о Эльвире, о своей, мягко говоря, не любви к ней и всё равно она хотела, чтоб он поехал в лапы этой паучихи? Не уже ли он ей настолько безразличен, что она готова пожертвовать его любой психопатке, лишь бы избавиться на выходные? Нет, не так. Не уже ли она думает, что он, даже будучи пьяным в хлам, будет «спать» с ненавистной ему Эльвирой? Опять не то. Но, как не крути, как не верти, она была искренна, когда предлагала согласиться поехать отдыхать на выходные. Или она действительно не считает этот заговор гнусным, или она реально желала ему отдых, или же просто сама от него устала и хотела провести выходные одна. Даже если последний вариант основная причина её предложения, то всё равно ничего у неё не вышло. Он ещё днём решил, что никуда не поедет, а после её признания, то и подавно.

– Я купил билеты в театр, на завтра, так что тебе от меня так просто не отделаться, – сказал он, когда они вышли с книжного, с упакованной книгой для его отца.

Она даже не взглянула на него и тихо сказала:

– Я знаю, что ты врёшь. И я не пыталась от тебя избавиться.

– А вот и не вру, – гордо ответил он и показал экран телефона, на котором секунду назад заказал билеты.

– Ты же их только что купил, – укорила она его.

– Но не солгал же! – гордо ответил он и показал ей язык.

– Мальчишка, – услышал он и заулыбался ещё шире.

Она не злится на него, как всегда. Может она просто не умеет этого делать? Надо будет как-то спросить её об этом, но не сейчас. Сейчас он не хочет говорить о злости, даже с ней, с человеком, который не умеет злиться, возможно не умеет. Остаток дороги она молчала, а он вел себя так, как она его назвала «Мальчишкой». Прыгал на одной ноге, разгонял голубей, сорвал цветок с клумбы и подарил топающему мимо карапузу с мамой. А когда подошли к светофору, схватил её за руку и стал прыгать по белым полоскам зебры двумя ногами. Он знал, что со стороны это выглядит нелепо, но мнение окружающего мира ему не интересно. Она же не против идти рядом с «мальчишкой», так какое ему дело до тех, кого он вообще не знает. Хорошо, что его дом не далеко от академии и идти пришлось не долго, а то он хоть и не очень плотно поел, но всё равно прыгать стало тяжело.