Однако Д. сегодня устраивает день для себя, поэтому провожает мужа к входной двери, где нежно говорит с широчайшей улыбкой:

– До вечера, милый!!

В ответ он ее целует и протягивает открытку – тоже часть маленького ритуала, а на ней указано:

«Свидание в 21.00, Камергерский переулок».

Вечером, в назначенное время. Они встретились у дверей маленькой букинистической лавки, она улыбнулась, они любили книги, но до книжного магазина вместе так ни разу не добирались. Открыв дверь, стало понятно, что там пахнет корицей, старыми страницами и чернилами.

Внутри магазина, который скорее можно назвать лавкой, стоял седой мужчина в круглых очках, сразу было понятно, что он узнал супружескую пару и молча ведёт через лабиринт полок в скрытый дворик, где уже стоит стол под пышным каштановым деревом, на котором развешаны гирлянды и рядом стоим винтажный, но немного потрёпанный диван.

На столе – две чашки шоколада с перцем чили и книга с закладкой.

– «Кажется, нас ждали…» – сказал он.

Она присаживается на диван и берёт со стола книгу, это первое издание Ремарка «Ночь в Лиссабоне» и начинает читать вслух первый абзац заложенной закладкой страницы:

– «Liebe duldet keine Erklärungen. Sie braucht Taten», затем медленно повторяет уже задумчиво смакуя на русском языке:

– «Любовь не терпит объяснений. Ей нужны поступки».

В этот момент он подходит сзади с теплым пледом из шерсти викуньи и приобнимая укрывает ее хрупкие плечи. Она замерла, а воздух вокруг становится густым от невысказанного.

Он поправляет ее прядь волос, словно это самый естественный жест в мире.

– «Ты читаешь так, будто это написано… мне». – прошептал он на ухо.

Ожидаемо, начинает моросить дождь, но вместо того, чтобы спрятаться, они выбегают в переулок, без какого-то плана, на улице не так холодно и настроение приподнято, пробегая мимо кофейни, он услышал «Clair de Lune» и поскольку они держались за руки, остановившись притянул ее к себе, не отпуская руку и они погрузились в легкий вальс, который они учили совсем недавно, когда готовились к весеннему балу в Кремле.

В какой-то момент, музыку выключили, но они, улыбнувшись продолжили без музыки, потому что слышали её сквозь тишину.

– «Мы как персонажи, которые забыли, что это не настоящая жизнь…» – сказал он жене, глядя в ее прекрасные глаза.

На другой стороне переулка в полуподвале старинного особняка оказался крошечный винный бар, куда оглядевшись вокруг они направились, чтобы перевести дух. Они решили взять лишь по бокалу, потому что предпочтения у них были разные, Д. предпочитала белое, а П. красное, однако, по очереди сходив привести себя в порядок, супруги с удивлением заметили, что выбрали один сорт вина – тёмное, терпкое, с привкусом вишни.

Д. говорила о страхах и мечтах, а он рисовал их профили на салфетке. А когда бар начал закрываться, они вышли в пустой город и каждый ощутил себя песчинкой в этом огромном мире.

– Знаешь, в романах сейчас была бы сцена поцелуя… – ее голос звучал сухо, как скрип перчатки по кобуре. Она скрестила руки на груди, пряча дрожь в пальцах. Профессионалы не целуются под дождем. Не обнимаются на людях. Не позволяют себе слабостей.

П. усмехнулся – не обиженно, а с тем самым вызовом, что сводил ее с ума еще в Мали. Его взгляд скользнул по ее сжатым губам, вдоль напряженной линии плеч, к бедрам, обтянутым мокрым шелком платья.

– Тогда давай оставим её… на следующую страницу.

И шлепок – не небрежный, не шутливый, а намеренный, с оттяжкой ладони, заставляющий шелк прилипнуть к коже. Д. даже подпрыгнула, и в глазах вспыхнуло то самое – ярость, замешанная на желании.