Забравшись, наконец, на перевал (три тысячи триста метров над уровнем моря) и, усевшись на большой камень узкого, как нож, водораздела, я победно и громко рассмеялся с одновременными чувствами спортивного зла и любви к стихиям, как воин, отбивший первую атаку. Радость добавлял вид сверху на сползающие вниз, в разные стороны, оба ледника, в полумраке едва различимые. Удивляясь такому уровню своего ликования, я весело стал переобуваться, не снимая с плеч рюкзака. Отжав из шерстяных носков воду, я снова их надел и быстро обулся. Теперь я был победоносно уверен в себе, как никогда, в такой степени, раньше. При этом я неотвратимо ощущал на себе чьё-то неведомое внимание. Из глубин сознания до меня доходило, что мой ангел-хранитель радуется вместе со мной, от того усиливая безмерное ликование. Одновременно с этим, Дух места как будто предупреждал, что ещё не все испытания пройдены, и рано трубить в фанфары. Такой уровень понимания был мне не привычен и поднимал над ситуацией. В состоянии резко изменённого сознания я, окончательно перешагнув через барьер перевала, вступил на ледник Кони-Айры, растущий прямо от этой перемычки и спускающийся в Кучерлинское ущелье. Даже не предполагая, сколько времени займёт спуск, я с радостным боевым настроем и широкими шагами устремился, как мог, быстрее вниз, зная, что станет с каждой минутой всё холоднее и может пойти снег. Все страхи остались позади, а впереди – иллюзия лёгкого спуска.

Снег, покрывавший верхнюю часть этого ледника, был иного свойства: только сверху чуть подмокший от дождя, а по всей глубине (почти до колена) – рыхлый и сухой, не прилипающий к ботинкам и штанам, как на Белухе. Вот и разница микроклиматов между склонами, расстояние между которыми – метры..! С первых же шагов я разглядел, сквозь окружающий мрак, на белеющем снегу, свежепроложенную тропку. Это был счастливый случай! Было не просто немного легче идти, а главное состояло в том, что, прошедшая передо мной группа, таким образом, вскрыла все, занесённые снегом трещины в леднике. И я, завидя каждую, ни в одну не провалюсь, сквозь рыхлый снег, страховать-то без «связки» меня некому. Этот факт меня дополнительно очень взбодрил. Теперь неожиданных препятствий уже не должно предвидеться.

Впереди ледник, пологой и ровной рекой, уходил вниз, просматриваясь, в сумерках, от силы, на десяток метров. Чтобы не замёрзнуть в уже промокшей пуховке, я попытался полу-бегом, полу-скачками спускаться по неглубокому снегу пробитой тропы. По характеру тропы, слабой утоптанности, та группа составляла не более четырёх человек и, благодаря им, мои ноги проваливались только по щиколотку. Вероятно, эти ребята поднялись из Кучерлы сюда, до перевала, и, из-за ухудшения погоды, спустились обратно на «зелёнку», иначе встречи с ними мне вряд ли можно было избежать. Перепрыгивая через трещины во льду, вскрытые той командой, я радовался и благодарил их мысленно, представляя, как идущий впереди, в «связке», проваливался в каждую, а страховочная верёвка позволяла ему выбраться на поверхность. И, неизвестно, если бы не они, вышел бы я в одиночку отсюда или нет, провалившись в одну из них…

Сумерки сгущались, ветер с дождём усилились, и теперь хлестали мне уже в спину. Видимость ухудшалась, а ледник, уже который час, все не кончался. За пеленой непогоды и его поворотами я тщетно силился увидеть хоть малую перспективу. Желание быстрее дойти до леса безусловно «удлиняло» в сознании ледовую реку. Снежный покров закончился, согласно понижению высоты. На открытом, бугристом, сплошными рытвинами, и рваном, трещинами, льду идти стало кратно тяжелее. Мой темп снизился до минимального. При этом угол сползания ледника становился всё круче, и возникала опасность соскальзывания. Но я не стал останавливаться, чтобы обуться в «кошки», а лишь сам пошёл по-кошачьи, не желая останавливаться. Я понимал, что «греющий» спину рюкзак теперь с мокрой спины снимать нельзя, как и останавливаться тоже. Иначе меня от усталости и холода начнёт трясти и уже точно ослабит. Всё чаще приходилось пересекать ледник поперёк, обходя широкие трещины, теряя на этом время. Я шёл зигзагом, иногда от одной скальной стенки до другой. Силы были на исходе, а дождь всё сильнее хлестал по спине, подгоняя незваного гостя.