Передо мной раскинулась выпуклая и почти круглая просторная лужайка лубочного вида. На добром десятке её гектаров, почти на равном расстоянии между собой, лежали почти одинаковые большие округлые валуны. Под каждым, на ярко-зелёном фоне густой травы, чернела сурковая норка. Значит, здесь постоянно живёт большая колония зверьков. Они мне больше ни разу не показались, явно слыша безостановочный человеческий шаг. За поляной текла, сочась из-под камней морены талая вода, разливаясь огромной лужей и уходя влево, чтобы упасть в пропасть Капчальского водопада. Любоваться водопадом у меня не было ни времени, ни желания. Сколько их я перевидал за годы горных экспедиций…, все схожи и, по-своему, красивы. Похоже, что эта сурковая поляна была давно засыпанной осадочными породами и заросшей травой древней мореной, лежащего передо мной ледника, который бычился на меня круглым лбом, просматриваемый отсюда, как на ладони. Его окаймлял полукруглый скальный цирк, зубастой неприступной стеной закрывавший полнеба. В середине этой крепостной стены Катунского хребта (сразу за ледником) виднелось понижение – это и есть «мой» Восточно-Капчальский перевал. Уже на все скальные зубья опускались быстро чернеющие тёмно-серые грозовые тучи, постепенно двигаясь в мою сторону. Мы шли навстречу друг другу. Между лужей и ледником лежала неширокая полоса крупного курумника небольшой морены. Видимо, этот ледник не успевал сильно вырасти зимой и сильно вытаять летом, сохраняя свой размер и оставляя неизменно узкую полоску своей морены. И, если бы не надвигающийся шторм, можно было бы долго любоваться всей этой картиной горного цирка в целом. Остановившись на секунды, я, в смешанных чувствах, изумился гармоничности места. Только гениальный художник мог создать такую сказочную картину. И этот художник известен. Материя ведь стремится к хаосу, согласно закону об энтропии, поэтому самоорганизовываться не может.

А затылок мне ещё грело солнце. Перескочив, уже без остановки, по камням и лужу, и моренный поясок, я вступил на открытый лёд. «Кошек» не понадобилось, ледник был пологим. Неглубокие, к моему удивлению, рытвины на нём, не требовали сильной концентрации внимания к поверхности. Тем временем тучи уже закрывали небо над моей головой. Стало страшновато, и я последний раз оглянулся на ещё залитую солнцем сурковую лужайку. Зверьки не показывались, они уже приготовилось пережидать непогоду в норках. Вся часть неба позади меня ещё была идеально чистой, но солнышко уже давно перевалило за полдень и клонилось к горизонту. Меня, на мгновение, пробрала оторопь, мозг зароптал, предвидя цейтнот, а глаза, моментально подчинившись, стали тщетно искать убежище среди травы. «Какое убежище ты ищешь там, где его нет! Видишь – негде здесь человеку укрыться, всё, наоборот, продувается, с усилением, на этих выпуклостях ландшафта» – сказал я мысленно себе и запретил впредь оглядываться.

Ни об остановках, ни о перекусе в этот день у меня и мыслей не возникало, равно как во время штурма защищающейся крепости. Пока шёл до ледника, то лишь зачерпывая ладонью воду, позволял себе на ходу утолять жажду.

На леднике мой темп сильно замедлился, небо укрывалось уже далеко позади меня, стало темнеть. Я, всё-таки, оглянулся ещё раз и увидел, что солнышко освещает уже лишь самую дальнюю часть альпийских лугов противоположных склонов долины Капчала. У меня в груди похолодело, очень захотелось перелететь на крыльях намерения туда. В душе шла борьба, и мне было смешно над самим собой, ведь через несколько минут и там всё затянет… С этого момента я окончательно перестал оглядываться. Через минуты всё вокруг стало серым. Чернеющие тучи плотно легли на зубья скал, начал моросить холодный дождик, потихоньку усиливаясь. Резко стало холодно, а я был в промокшей от пота тонкой рубашке. Понимая, что дело дошло сразу до крайнего резерва, я достал, не ставя рюкзак в окружающие уже лужи, пуховку и, утеплённую тонким синтепоном, капроновую кепку. Привычными, отработанными движениями, не выпуская из рук мешок, оделся. И, закрыв собой оставшиеся в поклаже вещи от дождя, я укрыл их внутри полиэтиленом, чтобы сохранить для переодевания. В пуховке с капюшоном мне стало тепло и уже не важно, что она постепенно намокнет. Главное сейчас – перейти через перевал.