– Что верно – то верно, – грустно подытожила Люба и после паузы спросила:

– А чем ты ещё увлекаешься, кроме альпинизма, Андрей?

– Антропологией.

– Изучаешь этносы?

– Скорее интересуюсь некоторыми, но больше меня интересует человек, как он есть: характеры, нравы, верования, проявления индивидуальности и так далее. В общем – всё о человеке.

– А мы осенью, по традиции, ездим на сбор клюквы. Очень увлекательное путешествие, к тому же полезное. Хочу и тебя позвать. Поедешь с нами?

– Да я не любитель собирательства вообще, как и рыбалки тоже.

– Поехали! Ты не пожалеешь.

– Поживём, увидим, – ответил я уклончиво, про себя подумав, что это вряд ли…, хотя неплохо бы запастись на зиму.

На бивуаках разговоров не было. Каждый знал свои обязанности. Дежурный по кухне, к примеру, назначался на целый день: готовил на костре еду и затем чистил общие котелки после трапезы. Дежурили все по очереди, кроме руководителя. Он, почему-то, резко поменялся в настроении. В городе и в дороге оживлённо говорил со мной на темы походной жизни и альпинизма, а на маршруте вдруг замкнулся. Со своими постоянными спутниками и вовсе при мне не говорил ни о чём. «Может, у них так заведено в группе? – подумал я, – Как в армии, где начальник не фамильярничает с подчинёнными, выдерживая субординацию. А может, всё из-за меня, из-за моего присутствия, отчего уже не отделаться». Но я старался эти мысли отгонять от себя.

Заготовкой дров занимались в основном двое молодых парней, и я, с разной степенью усилий, в зависимости от условий мест стоянок. Завжор Люба выдавала продукты согласно меню и почти всегда помогала дежурному по кухне в приготовлении блюд. В свободное от обязанностей вечернее время каждый был занят, похоже, собой…

Утром третьего дня окончательно распогодилось, небо сало совершенно чистым. Руководитель поднял группу очень рано. Ему хотелось проскочить группой, незамеченными, мимо лагеря горных спасателей, потому что регистрация у них нашей группы им не предусматривалась. В прежние годы социализма был правильный и неукоснительный порядок и такое вряд ли удалось бы. А с девяносто первого многие стали ходить в горы по-анархистски. Я даже не стал с ним говорить об этом, сам так уже поступал, вольнодумски, не раз за эти годы. Это ещё и экономило наше драгоценное время, потому, что процедура регистрации связана обычно была с бюрократическими задержками, а время в прошедшую эпоху так не ценилось. Нашей группе было достаточно регистрации маршрута в своём городском горно-туристическом клубе.

Наскоро позавтракав, мы вышли из полосы густого леса на простор альпийских лугов, окружающих озеро Ак-Кем, образованное, как и в большинстве горных ущелий, природной плотиной древнего селя, в данном случае поросшего лишь густой и сочной травой. От красоты места глаза «разбежались» и фотографировали сердцем, потому что мы перешли на самый быстрый шаг.

Впереди высилась белоснежная стена Белухи, ослепив нас отражёнными лучами утреннего солнца. Справа круто поднимался западный склон, поросший низкорослым кедром. Слева, за шумным потоком реки Ак-Кем, вытекающей тягучей струёй «цементной» взвеси из озера, ширилась округлая долина Ярлу. В её середине, чудесным образом, природа, в лице растаявшего когда-то без остатка ледника, соорудила крутую пирожкообразную морену фиолетового цвета, состоящую из почти однородного мелкого камня. Она ярко контрастировала с окружающими серыми пиками скал и ярко-зелёными травяными склонами. По обеим сторонам этой морены вогнутыми полянами лежали луга с жёлто-зелёным мохо-травяным ковром, поросшим редким молодняком низкорослой лиственницы. Эта картина была поистине сказочно-колдовской и непреодолимо притягательной.