– Знаешь, в тебе юморист умер. Не тем ты занимаешься, Айдаров, – язвит Белобрысая. Ага! Вернулась. А то эта робкая и уютная Снежана, горячий чай, барабанящий дождь за окном, пробивают меня, дарят иллюзию какого-то мягкого несуществующего счастья. Я не за этим сюда вернулся. – Кстати, а чем ты занимаешься?

– Спортом и сексом. Что тебе нравится больше? – подмигиваю ей и принимаюсь за любимую пиццу. Та же, что я ночью сожрал в доме отца. Очень вкусно.

Снежана закатывает глаза и цокает языком.

– Дальше шутки ниже пояса пойдут? В присутствии варенья твоей бабушки? – хмыкает и впивается своими острыми зубками в пиццу «Четыре сыра».

– Думаешь, варенье оснащено шпионскими гаджетами?

– Совестью, Айдаров! Со-весть-ю! – громко ругается Снежана, в перерывах жуя пиццу. Я готов вечно смотреть на нее. На ее румянец на щеках, на ярко горящие голубые глаза, сведенные хмурые изящные брови И ест она очень изящно. Даже в моих шмотках выглядит чудесно.

Так!

Не понял! Какого хрена мне нравится моя сводная сестра? Да, семьей нас сложно назвать. Да и братом с сестрой тоже – условности сплошные, в целом мы чужие люди друг другу, но…

Черт, ощущаю прилив в паху. Да твою ж…

У меня звонит телефон. Спасительный, мать его, телефон!

Судя по мелодии – с работы. Мой начальник из Москвы. Сейчас получу от него за то, что до сих пор не принялся за дело.

И не объяснишь же, что, видите ли, Снежану по дороге встретил.

Вытираю руки о полотенце, любезно поданным мне причиной всех моих проблем, и вытаскиваю телефон из кармана джинсов. Читаю на дисплее «майор» и делаю глубокий вдох. Мне конец.

– Да, Василий Константинович, – отвечаю на звонок, встав из-за стола.

______________________

*Бабушка – нәнәй (татарский, башкирский язык). Так часто называют бабушек в татарских семьях, ласковое обращение.

Руслан выходит с кухни, разговаривая с кем-то по телефону. Судя по его серьезной интонации, это явно не Кисонька. Спасибо и на этом.

Ух, как она меня бесит! Я ее ни разу не видела, а уже всем сердцем ненавижу. Что в ней такого особенного?

Она красивая, Снежана, очень. А ты замарашка и колючка.

Однако я тут же вспоминаю взгляд Руслана, после своих внезапных обнимашек и истерики. Слегка опущены веки, синие глаза сквозь ресницы казались еще более темными. В них не было нежности или удивления. Напротив, он будто примагничивал меня, зазывал к себе. А потом и вовсе принялся глазами «лапать» меня. Вроде бы я в самой просторной и несексуальной одежде, которая может быть. Да и я сама… точно не его Кисонька.

Странный этот Айдаров. Но улыбаюсь, ведь до жути приятно, что он обратил на меня внимание, как на девушку.

Значит, у меня есть шанс?

Нужно сделать все, чтобы остаться!

Кухня у Руслана очень просторная. На ней помещается прямоугольный стол и шесть стульев, а также диван в углу и телевизор. Кухонный гарнитур совершенно новый, не уверена что Руслан готовит себе еду. Как же мне спокойно и хорошо у него дома. Я не чувствую опасности, мне не нужно быть начеку. Да, я волнуюсь и глупо улыбаюсь, но это исключительно от приятных эмоций.

Однако я не хочу рассказывать ему, что произошло, и какие обстоятельства вынудили меня убежать из дома. Во-первых, он по-прежнему сын Айдарова, и это неизменно. Что бы он ни говорил, он навещает отца каждый год. Марсель Айдаров хорошо относится к своему сыну и ждёт его приезда больше, чем детвора Новый Год. Руслан знает, кто такой Айдаров старший и чем он зарабатывает себе на жизнь, и ничего не делает с этим. Во-вторых, я не знаю, достоверно, как Руслан отнесётся к моей беспомощности и ненужности. Вдруг он воспользуется этим?