Сводные. Осень на двоих Марина Дамич

Сентябрь не радует жителей Уфы хорошей погодой. Тяжелые капли дождя барабанят по лобовому стеклу моей машины. Дворники хорошо справляются, в отличие от города – ощущение, что вода повсюду. Вообще это довольно солнечный город, и на моей памяти осень чаще прохладная и сухая. Видимо, мне просто «везет», ведь я принял решение вернуться в родной город именно в это время.

Двигаюсь по знакомой улице в северной части города. Батя мой жмот, у него хватает денег, чтобы перевезти свою семью в престижный район, но остается здесь, потому что привык. И неважно, что его квартал пестрит алкомаркетами и аптеками, а ночью без газового баллончика или травмата пешком лучше не двигаться.

Но похоже, что маргиналу легче жить в своей естественной среде обитания.

Мне очень стыдно, что Айдаров Марсель – мой отец, и я периодически общаюсь с ним. Но мне приходится. Это важно. Я дал обещание матери перед ее смертью.

Сейчас направляюсь к нему. Я уже неделю живу в Уфе. Снял приличную квартиру в хорошем месте, хотя в сентябре это тот еще квест. А до отца так и не добрался. Вот он удивится, что я вернулся. Но вряд ли обрадуется.

Навещу его, чтобы сообщить эту важную новость. Его номера телефона у меня нет, да я бы и не позвонил никогда. А вот с глазу на глаз – это лучше. Заодно посмотрю на его реакцию. И мне теперь нужно налаживать «контакт», правда, ума не приложу, как я это сделаю.

Ехать не хочется. Плетусь на сорока километрах в час и смотрю по сторонам. Ищу знак, чтобы остановиться и повернуть назад.

Взглядом цепляюсь за одинокую фигуру на остановке. В такой проливной дождь люди стараются отсидеться дома или на работе, в крайнем случае переждать пик ливня. Но эта девушка из отчаянных. Светлые, почти белые волосы длиной до пояса скрутились сосульками на промокшем темно-красном пальто. Старые поношенные кеды не рады встрече с дождем. Широкие джинсы явно побывали не в одной луже. Девушка вся зажатая. Ссутулившись, обхватила себя за плечи и понуро опустила голову.

Что-то очень знакомое в ней заставляет меня вдавить педаль тормоза в пол. Сзади сигналят нетерпеливые водители. Кто-то обгоняет и называет придурком. Но мне как-то неважно.

Я вижу множество лиц каждый день. И поэтому не сразу вспоминаю, почему лицо этой девчонки – на вид ей около двадцати, кажется сильно знакомым.

Но не может быть, чтобы это была она?

Подъезжаю к остановке, чтобы убедиться в своих догадках. И точно. Мелкий белобрысый дьявол.

Снежана. Моя сводная сестра, получается.

Отец десять лет назад, не разведясь с моей мамой, начал жить с другой женщиной. Вскоре мама умерла при странных обстоятельствах, а в нашем доме появилась новоиспеченная жена Айдарова-старшего вместе со своей десятилетней дочерью.

У меня было достаточно денег, чтобы позволить себе не жить с ними. Потом я и вовсе в Москву перебрался. И счастлив был по сей день. Правда, периодически приезжал в Уфу, останавливаясь на пару дней у отца. И, можно сказать, периодически наблюдал, как растет Белобрысая. Или Белка. Так я ее называю из-за светлых волос. Сейчас она их, кажется, подкрашивает и делает еще светлее.

Теперь я стою на автобусной остановке в не самом благополучном районе и пялюсь на девчонку, которую я еще бы лет сто не видел. В какой момент я свернул не туда в своем жизненном пути?

Ладно, я ведь обещал себе, что не буду себя ругать.

Что Снежана делает здесь в такую погоду? Живет недалеко. Могла бы и домой пойти. Может, ее обидел кто?

Я опускаю пассажирское окно.

– Эй, Белобрысая!

Она поворачивается и смотрит на меня пустым взглядом, будто жизнь из нее ушла. У нее и так глаза необыкновенно большие и прозрачные, а если ресницы не накрасит, то становится похожей на какую-нибудь эльфийку или инопланетянку. Сейчас у нее тушь размазана по лицу, и она больше смахивает на какого-нибудь эмо-гота, у которого украли конфету.

– Черныш?

Это она меня так зовет в отместку. И я бы должен привить ей уважение к старшим, но почему-то нахожу это забавным. Мы слишком разные с ней.

– Че стоишь? Давай в машину!

Не очень понимаю смену эмоций на ее лице. Видно, что колеблется.

– Или вода дома закончилась, а тебе нужно было срочно голову помыть? – подкалываю ее.

– Да пошел ты! – бурчит Снежана.

Прикрываю глаза и мысленно считаю до трех. Говорю себе – сваливай! Пусть дальше стоит на остановке, как мокрая сутулая псина.

– Садись, а то я тебя сам затолкаю! – угрожаю ей, вопреки себе. Она знает, что физически я на это способен. Да и слов на ветер не бросаю.

Она фыркает, я закатываю глаза и выхожу из машины.

Снежана быстро соображает, что все может быть гораздо хуже, и садится на переднее пассажирское сиденье. Я возвращаюсь за руль, успев немного намокнуть.

Я ожидаю, что она сейчас весь свой праведный гнев на меня обрушит, но она почти не двигается. Смотрит куда-то перед собой, будто ей все безразлично.

– Что-то случилось? Ты почему торчишь под дождем?

Она поджимает губы и трясет головой, и, кажется, плачет.

Не понимаю своей реакции. Обычно женские слезы меня не очень трогают, больше раздражают. Но слезы Снежаны задевают за живое. Ее кто-то обидел, и во мне просыпается дикое желание закопать урода. И успокоить девочку.

Дебил!

– Давай я тебя отвезу домой, – предлагаю, выезжая с кармана остановки.

– Пожалуйста, куда угодно, но только не домой. Умоляю.

Ого! Вот это поворот!

– Со стариками посралась? – предполагаю.

– Можно сказать и так, – пространно отвечает Снежана.

– Из-за чего? Не понравился твой ухажер какой-нибудь?

– Можно мы не будем это обсуждать?

– Я как раз к отцу ехал, могу тебя закинуть домой, заодно поговорю с ним, чтобы до тебя не докапывался. Я же лучше тебя знаю, какой он мудак. Восемнадцать лет с ним прожил.

– Я тогда пойду, ладно? – и делает попытку выйти из машины, пока стоим на светофоре, но я ее тяну обратно.

– Стой, погоди, куда ты пойдешь?

– Домой я не вернусь, – упрямо сопротивляется Белобрысая.

И что с ней делать?

Я сам ждал причины и знака, чтобы не ехать к отцу. Вот, получай, Айдаров! Вздыхаю. Мокрая вся, реально как псина. И запах от ее шерстяного пальто такой же. Видать, батя бухой и что-то сделал ей, раз она категорически не хочет возвращаться. Могу ее понять.

– Ладно, поехали ко мне. Расскажешь, че там у тебя произошло, и высохнешь заодно.

Я ожидала встретить кого угодно, но только не Руслана.

Что это за «везение» такое?

Последний человек в списке тех, с кем я могу случайно столкнуться в Уфе.

Я помню тот день, когда он уехал в Москву. Уже тогда я понимала, что это навсегда. Конечно, он приезжал раз в год, но…

Его синие глаза вновь сводят меня с ума. Он будто видит меня насквозь… Но все же… нет, не видит. Даже не замечает. Иначе бы понял в каком я состоянии, и что со мной происходит. Почему он такой черствый? Неужели не понимает, из-за чего, вернее, из-за кого я не хочу возвращаться домой?

Руслан сам сбежал, как только представилась такая шикарная возможность!

– Давно ты в Уфе? – решаюсь заговорить с ним.

– О, надо же, поинтересовалась, – усмехается Руслан и делает это, как всегда, невозможно шикарно!

Его лицо удивительное, красивое, с правильными чертами, в меру строгое и жесткое и… профилем его я могу любоваться бесконечно. Впрочем, я всегда это делала, когда он у нас останавливался, чтобы погостить.

Вытянув руку на руле, он смотрит на дорогу. Улыбается все шире и восхитительнее. За ним всегда толпа девушек бегала, а я смотрела на это как… на предательство!

Я без ума от него – вот, наконец-то признаюсь себе. И каждый раз, когда он уходит с какой-нибудь девушкой, во мне горит обида. Для меня это сродни предательству. Потому что только я его люблю по-настоящему, а он никогда не обращает на меня внимание.

– Да, ваше величество, я вами поинтересовалась. Но вспомнила, что вы слишком ослепительны и сияющи для вопросов от смертных. Вами нужно просто любоваться. Как истуканом.

– О! А ты, я смотрю, никуда свой острый язычок не дела.

– За этот год, что мы не виделись, я усилила свой навык. Так что берегись, Айдаров! – я всегда называю его по фамилии, чтобы взбесить и лишний раз ему напомнить о родстве с его папашей.

– Я плохо слышу. Кто там пищит? – он прикладывает руку к уху в издевающемся жесте.

– Совсем старый стал! – фыркаю, скрестив руки на груди.

Ну и что я творю?

Разве когда-нибудь Руслан возил меня на своей машине? Я только завидовала, смотря в окно из дома, как очередная гламурная курица садится к нему на пассажирское сиденье спереди. Затем они уезжают в темную ночь, и Руслан возвращается лишь утром.

Постоянной девушки у него не было. А, может, появилась? Поэтому живет отдельно, хотя обычно останавливается у отца? Правильно, ее-то он бережет от Айдарова-старшего!

Обижаюсь еще больше.

С ума сойти, какая-то мифическая девушка уже виновата во всех моих проблемах. Так проще, чем осознавать, что я сама притягиваю все плохое.

– Ой, молодая, хочешь пройтись пешочком по дождику? – качает головой Руслан.

– Такой же манипулятор, как и папашка, – бубню себе под нос.

Но он слышит.

– Повтори?

Ага, сейчас. Чтобы он меня реально выкинул из машины? Вот зачем я это сказала?

– Зачем ты приехал в Уфу? В Москве юбки закончились?

– Снежана, ты охренела?!

Руслан произносит мое имя, будто ругательство. Чудесная улыбка покидает его лицо. Он прищуривается и хмурит свои черные брови, будто борется с собой.