Он, кстати, отворачивается от него и встаёт перед стеклянным столом. Опирается на него. Светло-голубая рубашка делает его глаза ярче и пронзительнее. Я опускаю взгляд на свои сцепленные в замок пальцы.

— Во-первых, Кейли, я хочу извиниться за вчерашнее поведение. Я не ожидал... чего-то подобного. Во-вторых, прими мои искренние соболезнования. Как долго Люси болела, Кейли?

Я сглатываю сухость и отгоняю от себя тоску. Я знала, что этот человек сможет выяснить всю мою подноготную, как и то, что нам с ним придётся говорить о маме.

— Восемь месяцев и три недели, — выдыхаю я.

— Серьёзный срок. Представляю, как нелегко тебе было.

— Забота о ней была моим долгом.

— Да, ты — хорошая дочь, Кейли. Но скажи, ты точно не знаешь почему она столько лет скрывала от нас с тобой правду? И даже, находясь при смерти, не захотела нас познакомить?

— Я могу только предполагать, — шепчу я. — Мама... она была слишком самостоятельной и... не любила навязываться. Одна ночь, случайная беременность... Она считала меня лишь своей и больше ни чьей дочерью. Но когда... когда она поняла, что ей... — Я втягиваю носом воздух, силясь не разреветься, и продолжаю: — Осталось немного... Думаю, она переживала за меня, потому и рассказала о вас.

— Но ты пришла ко мне лишь спустя пять месяцев.

— Я думала, что справлюсь. — Я набираю воздуха в грудь и смело смотрю на мужчину: — Мистер Джонс, вы должны понять, что я появилась в вашей жизни не ради собственной выгоды. Если бы мне не отказали... Я получила грант на обучение, понимаете? Меня приняли. Но перед самым зачислением мама заболела, и мне пришлось отказаться от места. А сейчас... Сейчас свободных грантов нет.

— О каком учебном заведении идёт речь? — заинтересовывается мужчина.

— О вашем, — выдыхаю я. — Джонс-колледж.

Кристофер кивает и некоторое время задумчиво разглядывает что-то за моей спиной. Я не мешаю.

Он главный учредитель, он способен мне помочь. О большем я не прошу.

— Каков твой талант, Кейли? — вновь смотрит на меня он.

— Скрипка. Я играю на скрипке.

Мистер Джонс улыбается, а затем тянется себе за спину, подхватывает со стола газету и протягивает мне:

— Мы с тобой на первой полосе.

— Простите, я не знала как...

— Это мелочи, Кейли, — усмехается мужчина и возвращается к окну. Молчит, сложив руки за спиной. А затем заговаривает о том, о чём я даже мечтать не смела: — Твоя мама и правда была человеком самостоятельным... А также она была очень доброй, умной и красивой... С абсолютной уверенностью могу заявить, что мир потерял по-настоящему замечательного человека. А ты, Кейли, потеряла замечательную маму... Но у тебя остался отец. И я не откажусь от отцовства в сложный для тебя период. С этого дня ты — моя дочь, а это значит, что мой дом — твой дом, Кейли Миллер.

Я уже давно обливаюсь тихими слезами, и теперь прячу лицо в ладони.

Прости меня, мам...

3. Глава 3

Макс Дэвис

Я вхожу в дом, почему-то ожидая, что он изменился за прошедшую неделю. Например, другие цветы в гостиной, цвет штор на окнах или новые фотографии в рамках на стенах.

Но ничего подобного в глаза не бросается. Всё выглядит так, как и неделю назад.

Я тихо смеюсь над самим собой и иду наверх, в свою спальню.

Когда прохожу мимо комнаты для гостей, тоже совершенно не изменившийся, я вижу там мать и решаю выяснить в чём дело. Она как раз распрямляется, разгладив последние складки на лежащем на кровати платье в яркий цветок.

— Наша Незнакомка постеснялась что-то менять в своей новой комнате или...

— О, Макс, ты уже здесь, — улыбается мне мама и спешит поцеловать меня в щёку. — Рада тебя видеть. Ты уже поздравил Криса?