Свобода в неволе. Жизнь и учения Адеу Ринпоче Адеу Ринпоче, Марсия Шмидт

Самадхи

FREEDOM IN BONDAGE

The Life and Teachings of Adeu Rinpoche

Foreword by Tsoknyi Rinpoche

Translated by Erik Pema Kunsang

Compiled and edited by Marcia Binder Schmidt

By arrangement with Rangjung Yeshe Publications

P.O. Box 395

Leggett, CA, 95585 USA

Публикуется по согласованию с издательством «Рангджунг Еше Пабликейшнз»

(Леггетт, Калифорния, США)

Перевод с английского Елены Шадровой

Предисловие Марсии Байндер Шмидт

Первый раз я встретила Адеу Ринпоче^> 1 в 1989 году в женском монастыре Наги над долиной Катманду в Непале, когда он согласился дать разрешение некоторым близким западным ученикам Тулку Ургьена Ринпоче^> 2 присутствовать на посвящении «Трёх разделов дзогчен», дзогчен десум, – весьма тайного сокровища (терма), обнаруженного Чокгьюром Деченом Лингпой^> 3. Это не было просто молчаливым согласием, поскольку данное посвящение – чрезвычайно редкое и глубокое. Прежде десум передавался только одному или двум людям за раз. Печать тайны была приоткрыта только во времена поколения Тулку Ургьена Ринпоче[1]. В первый раз Чокгьюр Лингпа даровал посвящение Джамьянгу Кхьенце Вангпо^> 4 и Цевангу Драка, шестимесячному сыну тертона^> 5 и реинкарнации Юдры Ньингпо^> 6, который в своей прошлой жизни был первым учеником великого переводчика Вайрочаны^> 7. «Три раздела» являлись сердечной сущностью Вайрочаны и были вверены Юдре Ньингпо. Также и по этой причине реинкарнация Юдры Ньингпо – Цеванг Норбу должен был первым получить посвящение[2]. Даже великий учитель Джамгон Конгтрул^> 8 не получил «Три раздела», когда они передавались в первый раз.

Мои воспоминания об Адеу Ринпоче того времени довольно туманны, хотя я хорошо помню, что он казался добрым и мягким. Конечно же, я слышала, что он провёл много лет в китайских тюрьмах и лагерях, но, если не считать того, что мы сидели с ним в одной комнате в течение тех пяти дней, мы не особо взаимодействовали. Так было до тех пор, пока приблизительно десять лет спустя, когда я получала от него учения, его удивительная ясность и понимание не стали для меня очевидны. С того момента он стал для меня самым важным и любимым учителем после Тулку Ургьена Ринпоче.

Подборка учений, представленных в этой книге, охватывает промежуток между 1999 и 2006 годами и является лишь небольшим образцом того глубокого и удивительного способа, которым Адеу Ринпоче передавал Дхарму. Он давал наставления, которые были точными и подробными – и в то же время простыми и прямыми. Его стиль отражал глубину его опыта, реализации и сострадания, как вы, несомненно, обнаружите сами, читая его учения. Собственно рассказ Адеу Ринпоче о том времени, когда его держали в китайском тюремном лагере, мы взяли напрямую из бесед с ним, которые вели на маленьком острове Путошань недалеко от китайского побережья.

Во время пребывания на Путошане Ринпоче спросили о том, как ему удалось выдержать такие ужасные испытания, как несправедливое наказание и заточение, не питая какой-либо злобы или негодования. В течение следующих нескольких дней он подробно изложил, через что ему пришлось пройти со времени китайского вторжения в 1955 до того, как его посадили в тюрьму, и вплоть до его освобождения в 1982-м.

В течение трёх недель нашего совместного пребывания на острове Адеу Ринпоче давал учения четыре раза в день: рано утром на тибетском, поздним утром и после полудня с переводчиком для западных учеников, а по вечерам он снова обучал лам.

Практически незамедлительно эти встречи вызвали подозрение у персонала отеля. Казалось, по-английски на острове никто не говорил, потому для удобства передвижения я попросила себе гида. Мне предоставили бойкую молодую женщину, знавшую язык лишь символически, которая тотчас решила, что я её новая лучшая подруга, и тенью следовала за мной всё оставшееся время моего пребывания на острове. Позже мы выяснили, что она была женой начальника тайной полиции. Вскоре персонал отеля стал выглядеть ещё более озабоченным, и нам предложили сменить номера, но мы отказались. В конце концов они заставили нас покинуть номера на пару дней под предлогом того, что в них требуется провести какие-то работы.

За время множества моих путешествий по отдалённым территориям Тибета я заметила, что в отелях обычно есть лишь несколько номеров, предназначенных для людей с Запада, даже если пустует множество комнат, доступных для съёма местным жителям. Подозреваю, всё дело в том, что лишь определённые комнаты оснащены скрытыми прослушивающими устройствами для записи бесед их обитателей.

По вечерам, когда ламы получали учение, мы, западные ученики, собирались в одном номере и вместе смотрели телевизор. Тогда каждый вечер шёл удивительный сериал о Чингисхане, который, являясь потрясающей инсценировкой, к сожалению, не сопровождался никакими субтитрами. Потому каждый из нас по очереди импровизировал, озвучивая казавшиеся подходящими диалоги для каждого действия и драматических сцен. Вообразите себе моё удивление несколько лет спустя, когда один из тех лам, что были там, рассказал нам, что вся эта болтовня была с сознанием долга записана на плёнку и переведена для властей. Но в то время мы совершенно не обратили на это внимания и продолжили нашу учебную программу, покинув остров и вернувшись в Шанхай, откуда собирались отбыть каждый в своём направлении.

Когда мы прибыли в аэропорт, очень внимательные и недоверчивые служащие провели строгий досмотр нашего багажа. В частности, офицер охраны, который просвечивал рентгеном мою ручную кладь, беспрестанно смотрел на меня свирепым взглядом, разговаривал грубо и был убеждён в том, что я что-то скрываю. На его агрессию я зеркально ответила презрением. Когда наши глаза встретились, я пристально смотрела на него до тех пор, пока он не вернул сумку, обыскав её лишь один раз и не очень внимательно. Как вскоре выяснилось, я была единственной в нашей группе, кому удалось выехать хоть с какими-то магнитофонными записями; у всех остальных они были конфискованы. Мы так никогда и не узнали, в чём же именно нас подозревали. Ничего, что можно было бы вменить нам в вину, в магнитофонных записях не было обнаружено, поскольку ни один из нас ни в коей мере не был связан с политикой.

Шли годы, и я сомневалась в том, что когда-либо будет опубликовано хоть что-то из этого, учитывая возможность возмездия для тех, кто по-прежнему жил в Тибете. Однако после того, как в 2007 году Адеу Ринпоче покинул этот мир, я пересмотрела свой взгляд на то, чтобы сделать эти материалы доступными, придя к заключению, что Адеу Ринпоче так детально рассказал эти истории для того, чтобы их можно было опубликовать. То, что он говорит, – не столько критика, сколько историческое повествование и источник вдохновения для других людей, получивших подобные травмы. Он никогда не ощущал себя жертвой и во всех обстоятельствах действовал как подлинный практик, смотря на всё происходящее как на игру кармы и возможность совмещать Дхарму с жизнью точно в том виде, в каком она разворачивалась.

То, что лично для меня выделяет историю Адеу Ринпоче, – это не столько те ужасы, через которые ему довелось пройти в процессе коммунистической оккупации Тибета, – он сам же отмечает, что многие другие люди прошли через гораздо большие испытания, не говоря уже обо всех тех, кто расстался с жизнью, – но, скорее, то, каким образом он рассказывал об этом. Во время описания того, что случилось с ним и многими другими, как он выжил и в конце концов вышел на свободу, он говорил откровенно, с достоинством, без тени возмущения, гнева или грусти. Он никогда не добавлял умственного страдания к и без того непереносимому опыту. Без порицания и недовольства он смотрел на то, что случилось с ним, как на созревание его собственной индивидуальной кармы и потому смело принимал ответственность за то жестокое обращение, через которое ему пришлось пройти; на самом деле он неоднократно утверждал, что каждый человек страдает в соответствии со своей кармой. Как задумчиво говорил Ринпоче: «Я полагаю, то, что выпадает вам на долю, – это созревание определённой кармы, которую вы создали в прошлом».

Адеу Ринпоче воспринял травму и страдания как возможность не только принять превратности жизни без горечи, но также превзойти такое несправедливое обращение отказом питать негативные чувства к преступникам, развивая вместо этого сострадание к ним. В конце концов он обратил страдание в счастье, ведь, даже будучи в заключении, он сумел встретить многих великих учителей, получить от них наставления и даже выполнить некоторые серьёзные практики. Поистине вдохновляюще, что в нашем мире существуют люди столь глубокого постижения и реализации, – они являют пример всем нам.

Я молюсь лишь о том, чтобы публикация его рассказа с включёнными в него несколькими удивительными учениями смогла донести до читателя сострадательный и мудрый взгляд прямо в лицо все тем трудностям, которые Адеу Ринпоче и великое множество других людей вынуждены были испытать и смогли с триумфом преодолеть. Так, с почтительной благодарностью Адеу Ринпоче, я предлагаю вашему вниманию этот щедрый дар постижения, сущностных наставлений и достоинства с сердечной любовью и признательностью – и с пожеланием, чтобы он стал исцеляющим для всех.

Вперед