– Скучно небось сидеть вот так, а? – поинтересовался, пока им наполнялись кружки, Рауль. – А то айда к нам, как думаешь, Мрачный, возьмёт к себе парня Капитан?

– Вильдграф, – пьяным, но уверенным голосом поправил его Бодуэн. – Не знаю, – он оценивающе поглядел на Найджела, словно тот был конём, и Бодуэн пытался понять кто перед ним – призовой скакун или просто симпатичный коник, из которого ничего толком не выйдет. – Отца его знал, крепкий был вояка, никому спуску не давал. Знаешь, как мог в морду засветить. – Он открыл рот и продемонстрировал дыру на месте одного из зубов. – Точно он выбил.

– И чо, за дело?

– За дело, – кивнул Бодуэн, – без дела он волю кулакам не давал.

Тут Найджел мог бы подтвердить – его спина ещё помнила тяжесть отцовского ремня, правда, ни разу суровый родитель не порол сына без провинности. Чем старше становился Найджел, тем чаще вместо порки были разговоры, да такие, что лучше бы плетью для собак отхлестал, как после думал сам юноша.

– И как считаешь, парень не сильно пожиже его будет-то?

– Да откуда мне знать, Надёжный?! – вспылил Бодуэн. – Я парня первый раз вижу. И вообще…

Тут он оборвал сам себя и бросил на товарища взгляд, который Найджел смог бы понять, будь он чуть трезвее.

Они ещё какое-то время пили, закусывая кашей со шкварками и жестковатой говядиной. Бычка лендлорд приберёг для себя и самых дорогих гостей – Вильдграфа и сэра Кристофа, остальным досталась немолодая уже корова, потерявшая молоко. Тем же, кто сидел за нижним столов и вовсе приходилось довольствоваться птицей и рыбой.

Пир прервался, когда Вильдграф поднялся на ноги. За столом все замолчали. Предводитель наёмников сумел одним движением заставить всех утихнуть, положить вилки и ножи, и воззриться на него. Вильдграф поднял дорогой стеклянный бокал, и его жест повторили все. Кубки, бокалы и кружки взметнулись словно мечи в приветствии командира. Вино пролилось на скатерть и блюда – многие за столом были уже совсем нетрезвы.

– Я хочу выпить за гостеприимство, – провозгласил Вильдграф. – Мало где нам так рады, и вряд ли где-то ещё мы можем рассчитывать на тёплый приём.

Конечно, после земель лендлорда начинался настоящий фронтир. Там не было никаких законов и обитали лишь те, кто сумел выжить, вцепившись в крохотный клочок земли, отнятый к Великого леса. Да и тот дрожал от страха каждую ночь, прислушиваясь к звукам – не заскрипят ли корни живых деревьев, что идут сровнять с землёй поселение.

Все выпили, однако Вильдграф и не подумал садиться. Он с аккуратностью пьяного поставил дорогой бокал на стол, но когда слуга попытался наполнить его снова, жестом остановил того.

– И раз уж наш хозяин столь добр, то я именно сейчас предъявлю ему вот эту бумагу. – Он вынул из поясной сумочки свёрнутый документ, с которого свисали несколько внушительных печатей. – Прошу вас, достопочтенный владетель. – Вильдграф протянул документ лендлорду.

Тот явно знал, что перед ним, и эта новость, пускай и ожидаемая, вовсе не доставила ему удовольствия. Он скроил более-менее приветливую мину, однако выглядело это выражение на его лице верхом неискренности.

– Я уже собрал достаточно людей в ауксилию3, – сообщил Вильдграф, – поэтому мне нужно лишь по одному крепкому мужчине от пяти десятков дворов.

Лендлорд тут же принялся в уме прикидывать, сколько это выйдет, однако помешало выпитое вино. Считать он умел очень хорошо, однако выпил сегодня слишком уж много и не был способен на такие сложные вычисления.

Вильдграф сел обратно, однако тут поднялся хозяин замка, и снова взметнулись вверх наполненные слугами бокалы, кубки и кружки.