– Но ведь, наверное, все же был человек, с которым ваш руководитель делился проблемами, советовался? Не может быть, чтобы такого человека не было! Может, он рассказывал многое своей жене?

– Ну, досконально я, конечно, не знаю, – развел руками Толстов, – но у меня сложилось впечатление, что Елена Аркадьевна не слишком интересовалась делами банка. А Петр Петрович, в свою очередь, не спешил посвящать жену в эти дела. Предпочитал держать ее на некотором отдалении.

– Не доверял ей, что ли?

– Нет, не то чтобы не доверял, а… Скорее он считал, что финансы – это не женское дело. Семья у него была отдельно, а работа – отдельно. Эти две сферы не должны были пересекаться. Кстати, я с ним в этом совершенно согласен. Не стоит смешивать семью и работу. Ничего хорошего из этого не получится…

– Понятно. Значит, Елена Аркадьевна не была посвящена в дела банка, и Петр Петрович с ней не советовался. Но ведь ему нужен был человек, с которым он мог обсудить возникшие проблемы! Такой человек должен быть! С братом ваш руководитель не мог обсуждать финансовые дела, потому что тот был весь в долгах и вообще неудачником. Значит, должен существовать другой человек.

– Ну да, был такой человек, – нехотя признался Толстов. – Да, был человек, с которым Петр Петрович регулярно советовался. И этот человек работает у нас в банке.

– Очень интересно! – встрепенулся Лев. – Не тяните, говорите, кто это!

– Есть у нас такой руководитель кредитного отдела, Лидия Андреевна Маслакова. Вот с ней, насколько я знаю, Петр Петрович часто советовался о делах, связанных с работой.

– Маслакова, Маслакова… – медленно произнес Гуров. – Где-то я сегодня уже слышал эту фамилию… Ах да! Мне ее называл секретарь Полубояринова, Игорь Сорокин. Он говорил, что начальник кредитного отдела около двенадцати хотела попасть в кабинет Полубояринова, но он, Сорокин, ее не пустил.

– Сорокин не пустил Лиду Маслакову к Петру Петровичу? – удивился Толстов. – Это что-то новенькое! Никогда о таком не слышал! Я даже не думал, что такое может быть. А почему он ее не пустил?

– Сорокин сказал, что таково было указание его руководителя – никого не пускать, – объяснил Гуров.

– Такого не может быть, – уверенно заявил Толстов. – Петр Петрович полностью доверял Лиде Маслаковой, глубоко ее уважал, и он никогда не мог дать распоряжение не пускать ее в свой кабинет. Тут Игорь что-то путает.

– Я так понимаю, что мне нужно будет поговорить с этой вашей Лидией Андреевной, а также еще раз побеседовать с Сорокиным. Но все это придется делать, наверное, уже завтра?

– Да, здесь вы уже никого не застанете. Думаю, во всем банке, кроме нас с вами, да еще охраны внизу, никого не осталось. Ведь на дворе уже поздний вечер, десятый час.

– Да, десятый час, – кивнул Лев. – Наша беседа затянулась. Пора ее заканчивать…

В то самое время, когда Гуров решил закончить свою беседу с новым руководителем банка «Горизонт», на другом конце Москвы, в районе ВДНХ, в дверь одной квартиры на двенадцатом этаже обычного дома позвонил молодой человек, очень неряшливо одетый, в больших темных очках.

Открывший дверь парень критически взглянул на гостя и спросил:

– Ты кто такой, друг? Какое у тебя дело?

– Дай мне скорее пройти, – негромко ответил пришедший. – Это же я, Павел!

– Ё-моё! – воскликнул удивленный хозяин. – Точно, это ты, а я не узнал. Давай проходи!

Он отступил в сторону, и гость, тут же шмыгнув в квартиру, поспешно закрыл за собой дверь.

– А ты че в таком странном виде? – продолжал удивляться хозяин. – Тебя что, ограбили, что ли? Или перебрал с друзьями?

– Ничего я не перебрал, – ответил гость. – А ты как, один? Или Алена здесь?