– Правда-правда, ослепла наша Тонечка, считай, что пропала.

– Мы с ней только время зря теряем – втюрилась по самые уши, от неё наши советы отлетают, как от стенки горох.

– Да, бабы каются, а девки замуж собираются, – подвела Октябрина итог бесполезной воспитательной беседы, – если что, потом на себя обижайся: мы тебя предупредили.

– Да что вы, девчонки, вы же его совсем не знаете!

– Конечно, не знаем, а ты поинтересуйся, что он устроил в пьяном угаре в клубе в «Пути Ильича», его парни теперь туда на пушечный выстрел не подпустят, – выдала свой последний козырь Кира.

– У Гришки Трапезникова спроси, сколько твой ненаглядный Геночка самогона на спор выпивает, – поставила последнюю точку Октябрина.

Усилия подруг так и не увенчались успехом: мечтательная, счастливая улыбка ни на минуту не сходила с лица их неразборчивой подруги.

В ту весну у Григория Трапезникова появилось новое опасное увлечение: перебегать по плывущим брёвнам с берега на берег. Юркие, мокрые брёвна вращались, скользили, угрожая сбросить смельчака в воду и сомкнуться над его головой, но никак не успевали выскользнуть из-под его ног: гибкое, лёгкое тело, как на пружинах, уже перелетало на следующее бревно. Подростки не сводили с доморощенного каскадёра восхищённых глаз, но последовать его примеру никто пока не решался.

Упиваясь заслуженной славой, Григорий не унимался, хотя ноги уже дрожали от напряжения, и не давал себе поблажки, снова и снова испытывая щемящий холодок в самом центре разгорячённого тела, чтобы запомнить этот дурманящий разум вкус – вкус отчаянного риска, опасности и победы над собой.

С противоположного берега он заметил девушек, идущих вдоль реки. И через несколько секунд уже летел над водой, отталкивая ногами коварные, скользкие брёвна, и с удовлетворением отметил, что Октябрина замерла и прижала руки к груди, глядя в его сторону…

Подруги ещё долго гуляли по берегу, смотрели на ледоход, радовались внезапно наступившей весне, мечтали каждая о своём.

Время внесёт в их планы свои коррективы: закружит в водовороте событий, как беспомощные льдинки, и понесёт по течению в устье неизведанной реки под названием жизнь. Подчиняясь непреодолимой силе, сталкиваясь, сглаживая острые края, останавливаясь и ускоряя бег, каждая из них начертит в водовороте жизни свой неповторимый путь.

По мутной весенней воде к месту, отведённому для строительства нового моста, колхозники сплавляли давно заготовленный для этих целей лес.

Вода ещё не вошла в берега, а чуть выше разрушенного моста уже застучали топоры. Из соседнего колхоза «Путь Ильича» прибыла бригада плотников.

Пётр Леонидович каждый день лично проверял, как идут дела, и не уставал повторять строителям, что от качества работы напрямую зависит и размер их премии. Результаты его радовали: мост рос на глазах – надёжный и прочный, способный противостоять напору весеннего льда.

Лодочная переправа прослужила недолго, уже летом на новом широком мосту с высокими перилами, заменившем танцевальную площадку, отплясывала сельская молодёжь.

Самоучка-гармонист Шулаков Геннадий, не выпускал из рук старенькую тальянку, подаренную ему делом Прокопом, и без устали повторял любимую мелодию своей ненаглядной Фаины. Гордая невеста стояла рядом, отгоняя от него берёзовой веткой полчища надоедливых комаров. Время давно перевалило за полночь, но расходиться никто не спешил. На мосту было шумно и многолюдно, на новую танцплощадку молодые люди собрались, как обычно, со всех окрестных деревень.

– Пойдём домой,– уговаривала подругу Кира, поздно уже, комары совсем заели, никакого от них спасения, всю кровь уже высосали.