«Марина видела метнувшуюся на балконе тень. Алина Сергеевна – силуэт, бегущий по крыше. Так… Белку удивило, что на тусовке было тринадцать человек – обычно в таких случаях приглашают «четырнадцатого гостя», чтобы не сработала дурная примета. Но мы списали это на тотальный нигилизм Марины Аркадьевны, считающей все приметы глупостями и пережитком прошлого. А что если все-таки в квартире было не тринадцать человек, а ЧЕТЫРНАДЦАТЬ?»

– Благодарю вас, Алина Сергеевна, – он поднялся со скамейки.

Отыскивая выход из лабиринта на улицу Ломоносова, возвращаясь с улицы Рубинштейна и ругая «тупящий, как Буратино» навигатор, Ефим мурлыкал на ходу то отрывок «Трассы Е-95» про «тени Пяти углов», то про получившего по морде Саню Соколова из репертуара Высоцкого. «Если Добровольской не померещился человек на крыше, – думал он, – то это вполне может быть тот самый четырнадцатый гость, который поспешил ретироваться сразу после трагедии. Да как хитро, не из парадной вышел, а через крышу чесанул! Так, надо выяснить, есть ли в доме, где живет Мухина, выход на крышу. Как правило, ключ от чердака находится в одной из квартир, жильцы которой взимают плату с желающих прогуляться по крышам. Только бы не оказалось, что этот руфер забрел туда с какой-то другой крыши и не имеет отношения к Марининой тусовке! В любом случае надо поговорить с «хранителем ключей», может, он вспомнит, кто пожелал пройти на крышу в неурочный час. Вряд ли в конце сентября, особенно – по вечерам, у них большой наплыв руферов. Немногим нравится ходить по верхотуре темной осенней ночью, под студеным ветром, по сырой крыше… Так что если кто-то просил открыть дверь, «ключник» должен был его запомнить».

Ефим наконец-то вышел к своей машине. «Ровер» радостно пиликнул, снимая блокировку, и мигнул хозяину фарами. «Все-таки кое-что я узнал!».

Белла пыталась разговорить сотрудников «Счастливого ключика», которые были в гостях у Марины, а Наташа решила встретиться с отцом и мачехой Сони Гольдман, которые, если верить каналам светских сплетен, на сегодняшний вечер были званы на презентацию модного художника Ильи Шерстова и не отменяли свой визит… «Что само по себе странно… Ладно, для жены Гольдмана Софья – чужая, но Исаак-то – родной отец. И неужели, едва узнав о гибели дочери, пойдет картинки смотреть?!.» За что могли убить молоденькую девушку? Да еще специально так все повернули, чтобы представить виноватой хозяйку квартиры, в которой собралась веселая компания. «Мухина и Гольдман, Гольдман и Мухина… Чует моя чуйка, что их намеренно замкнули друг на друге, чтобы следователь дальше и не копал, а работал с этой версией», – думал Ефим, выруливая на Садовую.

Алина Добровольская вошла в свой номер и до ужина штудировала все, что ей удалось узнать о квартире в доме на Гривцова. Этот вариант ей нравился больше других, и она знала, что боссу эта квартира тоже понравится. Да и новый риэлтор не в пример честнее с покупателями, чем его предшественник. «И надо же мне было в поисках апартаментов оказаться втянутой в историю с убийством! И прав Ефим Захарович: не все в это деле так просто, как кажется вначале… Ладно, пусть этим делом Коганы занимаются. А у меня своя работа есть…»

*

Наташа не поверила своим глазам, когда увидела эту пару в зале, где проводилась выставка работ молодого, но стремительно набирающего популярность петербургского художника. Меньше всего она ожидала, что отец, утром узнавший о гибели дочери, вечером явится, чтобы посмотреть картины, скульптуры и художественные композиции Ильи Шерстова, и будет выглядеть как ни в чем не бывало.