С понедельника начались уже дневные занятия. Это были, в основном, консультации к предстоящим экзаменам, некоторые практические работы и зачёты. Это отнимало много времени и, тем не менее, Вадим постоянно вспоминал о Наташе. Как он ни старался о ней не думать, ничего не получалась, она появлялась перед глазами помимо его воли. В среду Вадим чуть было не сорвался и ей не позвонил, но всё же хватило сил удержаться, и решил, что надо подождать. На следующий день, в четверг, у него был первый экзамен.

Всего за два семестра ему надо было сдать шесть экзаменов, которые были представлены, в основном, общественными и гуманитарными науками; курсовую работу, несколько зачётов и больше десятка лабораторных работ. Вадим, как человек ответственный, задолженностей не имел, был допущен ко всем экзаменам, два из которых сдал ещё зимой, а в четверг предстояло испытать себя на политическую зрелость, сдавая «Историю КПСС».

Конечно, такие предметы, как «История КПСС», «Марксистско-ленинская философия», «Научный коммунизм», «Политэкономия» особого интереса у студентов не вызывали, их глубоко не прорабатывали, ограничивались предоставлением конспектов или цитат известных политических мыслителей, а какие-то важные факты и события просто заучивали наизусть. Вместе с тем данные предметы, как и гуманитарные дисциплины, формировали социально зрелую личность, развивали коммуникативные функции и способности самостоятельно мыслить, анализировать, давая возможность активного общения с другими людьми. Они создавали культурную и идеологическую среду, в которой образованный человек мог свободно ориентироваться, чувствовать себя уверенно и становиться частью этой среды.

Экзамен Вадим сдал на твёрдую четвёрку, и это его радовало. В субботу он пригласил в кафе своих соседей по комнате Коржавина Василия и Белоногова Ивана отметить начало его экзаменов. Иван охотно согласился, а Коржавин замялся, у него была девушка, которая считалась уже невестой и, видимо, без неё ему идти уже было неудобно. Вадим же хотел пообщаться в чисто мужской компании, отвлечься от всего и как-то поднять себе настроение, не думая о Наташе. Он сначала хотел пригласить Василия с его девушкой, которую звали Валентина, и Вадим её хорошо знал, потому что она работала крановщицей в соседнем цехе. Она, соответственно, была в курсе, что Вадим встречался с Наташей, узнав об этом от Коржавина, и могла спросить, почему он один, а ему не хотелось ничего объяснять. Поэтому он не стал настаивать и уговаривать Василия, и они, быстро собравшись с Иваном, ушли. Уже на улице их догнал Коржавин, сказав, что передумал оставаться дома.

Отдохнули они неплохо, выпили хорошего вина, съели по шашлыку. Говорили, в основном, о работе, о том, кто, где будет отдыхать в отпуске, строили планы на будущее. Вадим узнал, что Иван тоже встречается с девушкой, которая работает чертёжницей в их КБ, что осенью они собираются пожениться.

Это известие было восторженно воспринято, и за него сразу же подняли тост. Через несколько минут улыбающийся Коржавин произнёс:

– Ну что, ребята, я вас тоже удивлю: двадцать девятого июня у нас торжественная регистрация! Будем отмечать в кафе. Предварительно вас приглашаю, потому что официальные приглашения буду заказывать в понедельник. Вадим, твою девушку, по-моему, зовут Наташа? Правильно я говорю?

– Да, – удивлённо, протянул Вадим, – а что?

– Ничего! Приглашение будет на вас двоих!

Дружно выпили за будущее торжество, посоветовав Вадиму со свадьбой тоже не затягивать. Подошёл официант, Вадим приготовился оплатить счёт, но ребята запротестовали, они тоже внесли деньги, сказав, что это было общее мероприятие для всех, что-то вроде «мальчишника» – прощания с холостяцкой жизнью. Домой возвращались в приподнятом настроении, хотя Вадим всё же ощущал какое-то нарастающее внутреннее волнение. С одной стороны, ему трудно было с собой бороться, очень хотелось позвонить Наташе, особенно, когда Василий сказал, что приглашение на свадьбу будет и на неё – это его зацепило за живое. С другой стороны, он не представлял, как она отреагирует на этот звонок, может, она уже и голос его не хочет слышать, а потом, он же дал себе слово не звонить до конца сессии и, считая себя настоящим мужчиной, старался это слово сдержать.