Хрупкая Софи выделяется среди восьмерых мужчин. Первую часть совещания она явно чувствовала дискомфорт, сгорбив плечи, но по истечении небольшого количества времени они расправились. Прямые золотистые локоны струятся по шелковой блузке медного оттенка и заправлены за уши, но всякий раз, когда она склоняется над блокнотом и что-то записывает, несколько прядей выбиваются и падают на лицо. И она каждый раз заводит их за уши.

Четыре, если попросят назвать точное число движений ее руки.

Один, если необходимо указать количество идиотов в зале.

Ноль, если поинтересуются, сколько раз она посмотрела в мою сторону.

Да-да, точность швейцара во мне не дремлет.

Эш периодически заглядывает в ее блокнот и, судя по унылому выражению его лица, Софи до сих пор не начиркала свой номер телефона. Это вызывает легкую улыбку. Полагаю, она поставит его на место, раз уж проделала то же самое со мной. Помните, я говорил что-то о размытых границах? Забудьте. Так было лишь с моей стороны. Софи держится кремнем, хоть ранее и позволила безобидный сарказм. Я ответил взаимностью. Но как удержаться? Наши маленькие пререкания делают меня твердым. Никто из предыдущих ассистентов не осмелился бы перечить мне прямо в глаза. Не то чтобы я этого желал. Скорей, задница смельчака в ту же секунду могла оказаться на улице в статусе безработного. Софи – мое маленькое исключение.

Когда в конференц-зале гремят сразу несколько мужских голосов, отец слабо пихает меня локтем и вполголоса спрашивает:

– Не слишком ли она юна?

– Ей двадцать семь. – Я поворачиваю голову и смотрю в зеленые глаза, которые унаследовал. – У нее припрятан опыт работы ассистентом. И не ты ли просил довериться выбору Стеллы, говоря, что у нее глаз наметан?

– Я не об этом. Нас ждет душевный разговор между отцом и сыном.

Отдаю себе должное, я и бровью не повел.

– Никаких служебных романов.

– В самом деле двадцать семь? – Отец бросает на нее оценивающий взгляд. – На вид будто только вчера подбросила шапочку выпускника.

– Я поделюсь с мамой тем, что ты пялился на мою ассистентку. И табачными секретами тоже.

Он выглядит оскорбленным, но в следующее мгновение разражается смехом. Взгляды присутствующих обращаются к нам, но меня интересует лишь тот, что принадлежит Софи. За прошедший час это первый раз, когда ее взгляд встречается с моим. Она прерывает зрительный контакт практически сразу. Закрывает блокнот и кладет поверх ручку.

И тут мой отец выдает:

– Юная леди, хочу взглянуть на ваши заметки.

Опешив, Софи выглядит растерянной. На ее лице столько эмоций, и все они умещаются в понятие «страх». Оно и не удивительно.

Вчера я задержался, закопавшись в электронном архиве, и нашел резюме пятилетней давности. Кроме него обнаружил ранее отправленные заявки на стажировку в период обучения на четвертом курсе. С третьей попытки ей удалось попасть в компанию. Но она могла оказаться тут еще год назад, если бы не отказалась. С чего бы ей, черт возьми, отклонять предложение, тогда как после получения диплома написала целое эссе, почему должны взять именно ее? Очевидно же, она хотела работать здесь. Стелла пришла лишь четыре года назад, до нее кадрами занимался другой человек. Мне отец передал власть три года назад. Из всего вышесказанного можно сделать заключение, что Софи уже давно могла основаться здесь.

– Неплохо. – Одобрительно кивает отец, заполучив блокнот. – Мне импонирует твоя последовательность.