Светозар Тоня Каткова

В прошлом времени, как мне рассказывал мой дедушка, из моих записанных воспоминаний, в каждой комнате было зеркало и вешалка. Но сегодня ночью по черному небу летают аэроботы, так низко. У меня не было возможности увидеть собственное отражение, собственную уникальность и неповторимость. В мои дни – это было категорически запрещено. Зеркала были отменены на всех территориях страны «Чипцента».

Зима была очень затяжной, долгой и благоприятной для необычных прогулок. Любил я холодную зиму городка «Людников». В ночь с тридцать второго по тридцать третье декабря нового 2080 года, мне должно исполниться семнадцать лет, я вышел из дома в надежде посетить город людей. Город «Людников» находился на расстоянии две восемьсот тысяч километров. Весь город «Людников» засыпало снегом перед новогодней ночью, и я пришел на площадь возле детского механического аттракциона с лошадьми, которые кружили детишек и их родителей по кругу. Пылающие огни и громкие возгласы. Это единственный аттракцион, который остался из прошлого и очень ценился. Мне нравились вещи прошлого, но я практически ничего не видел, кроме этого аттракциона с лошадьми. В город «Людников» вход роботам был запрещен из-за запрета: иметь зеркала в доме. Но все воспринимали меня за человека, потому мне удалось пройти пост границы. У меня был специальный кармашек для писем на рубашке, торчащая ручка и пришитая заплатка эмблемы «летучая мышь», несколько пакетиков жаропонижающего средства для деталей, и пропуск в исследовательскую школу генетики роботов-насекомых, животных и птиц. Я решил прогуляться к людскому парку "Огонёк". Горка была покрыта толстым льдом перед парком, и катались все дети двора на современных, летающих санях, которые дымили огненным заревом из своих турбо-труб. Управлять ими можно было взмахом руки, сани имели встроенный датчик, который отслеживал движения пассажира. Наступило странное будущее, перед новым годом 2080 года. Совершенно новое будущее, которое никто ещё не принимал. Но оно наступило в жизни каждого человека. Город покрывал снежный туман, огромные ледники, высокая башня по центру города, творение человеческой архитектуры, и старые котельные и мои стертые воспоминания детства. Люди боролись за право выживания, за кусок своей родной земли, за человеческие качества и чувства. Людей становилось – все меньше и меньше. Звали меня Светозар. А так я был бесфамильный. Мало, что могу вспомнить из своего младенчества, но я жил в семье роботов, они меня и воспитали. Я имел механический скелет, который был скрыт под одеждой. В мой скелет встроили органы, они были созданы и напечатаны на специальном принтере. Роботы стремились к бессмертию, и подчинить людей к этому. Единственное, что осталось у меня от человека – это голубое сердце и такого же цвета глаза. Все мои человеческие качества были спрятаны глубоко во мне. Никто меня не понимал, ведь в основном меня окружали роботы, потому я решил посетить город «Людников» на мгновение, никому не сказав об этом. На голове я носил кепку фетровую «ушанку» цвета хаки с нашивкой кукольного стегозавра, нашивка была пришита золотой проволочной ниткой. Нытиком я не являлся, я все держал в себе. Мне хотелось просто обычного человеческого тепла за всю мою прожитую жизнь. Постоянно я носил одну рубашку – старую и штопаную, но рукава были всегда идеально выглажены, и кружевной воротник на рубашке. Брюки я носил оливкового цвета, и подтяжки, которые удерживали их на мне. Просто я любил заказывать в глобальной сети все вещи на размер больше, чтобы скрывать свой скелет. Никто не понимал мою одежду, ведь в основном все мои бионические одноклассники одевались в модные комбинезоны с геометрическими принтами, ломаными линиями, металлизированной поверхностью или пластиковыми деталями, курки носили дутые – светоотражающие. Аксессуары объемные, разных размеров с оригинальными линиями на непонятном языке. На ногах спикеры с разноцветными огнями и микроскопическими турбинами. Мне же нравились сапоги-трубы и пальто прозрачно-оранжевого цвета. – Все у меня спрашивали, замерзаю ли я? Но мне никогда не было холодно, словно я был снегом, неспешно идущим на планету, покрываю все белым слоем снега, замораживая все вокруг. Когда я выходил из дома, я вспомнил, забыл вам рассказать – то на пороге увидел небольшую птицу. У нас только птицы были оживленные, их еще не обратили в роботов, так как многие люди протестовали, чтобы оставить по утрам хотя бы птичье пение. Птицы спокойно перелетали все границы. Так вот, я вышел за порог своего дома в своей кепке «ушанке», и увидел эту птицу. Она была полностью темно-серой. Я решил взять ее в руки и посмотреть – жива ли она, но видимо у нее очень были повреждены крылья, она не могла больше летать. Я присмотрелся к ее клюву и увидел небольшие трещины, глаза она закрывала и засыпала от тепла моих рук. Тогда я снял кепку и положил птицу внутрь, и отнес в свою комнату, чтобы никто не видел. Но как только я сделал первый шаг, то услышал механический голос:

– Светозар, это ты пришел обратно, так быстро? – робот в фартуке и с кудрявыми волосами выехала из соседней комнаты. Это была моя робо-воспитатель.

– Твои родители на техническом обследовании, дела у них плохи, требуется новая смазка поворотных механизмов. С тобой пока попаду я. Меня зовут робо-воспитатель «Забота». Они, возможно, будут отсутствовать несколько месяцев. Ты же живешь без фамилии. Надо тебя занести в новую базу данных, в твоей школе запрашивают, она указала на экран, который был встроен в фартук на переднике.

– Не беспокойтесь за меня. У меня сейчас важное дело. Мне нужно срочно зайти в свою комнату.

– А что это ты прячешь, и робо-воспитатель «Забота» включила сканер из своих глаз. В твоем кепке «ушанки» живая птица? Нельзя таскать птиц в колпаке в дом. Они же посланники людей. Мало ли узнают тайны про нас. Мы же должны оберегать наш дом.

– Но птица больна. Ей нужна помощь, я просто так не могу ее оставить за дверью. Она же помрет!

– Это стриж. Стриж. Мой контроллер сейчас потухнет! – возмутилась робо-воспитатель «Забота».

Она взглянула на дисплей на окне, и молниеносно прочитала все про эту птицу. Светозар, теперь у тебя практически никого нет, кроме меня.

–У меня есть стриж! – я уверенно зашел в свою комнату и закрыл дверь на ключ, чтобы познать свою птицу в полном одиночестве. – Как же мне тебя вылечить? Надо отнести тебя завтра в нашу исследовательскую школу.

Я осмотрел птицу, она уже засыпала. Моя дальнейшая прогулка видимо отменяется. Надо побыть с птицей и посмотреть, что же с ней будет. Я нашел небольшую коробку, в которой раньше хранилась электронная книга, и я положил стрижа туда. Постараюсь заснуть, а утром решу, что же дальше предпринять. Как я вам рассказывал выше, у нас в доме не было зеркал, около двадцати лет назад закон отменил зеркала, именно в тот момент, когда к власти пришли роботы. Потому мы не знали, как мы выглядим. Себя я тоже никогда не видел. Как я мог выглядеть? Одевался я в шкафу, который автоматически одевал сам по чтению моих импульсов, как бы я хотел. Шкаф имел системный датчик, он тщательно перебирал одежду и делал все под размер моего тела. Шкаф управлялся голосом и передвигался по комнате с помощью контрольной панели. Еще у меня был роботехнический шкаф, который самостоятельно складывал и распределял вещи по полочкам. А зеркала были отменены. Неизвестно мне, почему так роботы ненавидели эти зеркала. Но все же мне хотелось узнать. Но это все было противозаконно. Нельзя даже было ходить к озерам и прудам, они были под строжайшим контролем.

Меня просто однажды нарисовала маленькая девочка в подземном «Метроша» разноцветными карандашами. Никто этого не увидел, она была огражденная специальной защитной голограммой, видимо девочка был особенной и человеком. Ей было лет двенадцать по моим зрительным расчетам. Все же я умел отражать. Когда она выходила на станции, подарила мне листочек с портретом и исчезла. Так в первый раз я узнал, как примерно я выгляжу, хотя бы примерный силуэт.

Она действительно не произнесла ни слова, просто подарила листок и в растерянности выбежала. Это было первое мое близорукое отражение, я сложил листок пополам и положил в свое пальто.

– Надо будет спрятать рисунок! – подумал про себя я. Вдруг однажды его найдут, проблем будет. И я решил сложить листок вчетверо и спрятать в микрочип на руке, которым я расплачивался в супермаркетах, на вокзале за проезд и так далее, везде считывались моя стипендия «Гравитация» – это все мои начисления за успешную учебу.

Учился я в исследовательской школе новых инноваций будущего по превращению живых существ в роботов. Куда еще могли отправить учиться меня моя семья? Нужно было изобретать универсальные детали для принтера и учиться продлевать жизнь, стремиться к бессмертию, создавая органы и части скелета на специальном принтере. Эти принтеры должны были устанавливаться во всех клиниках. Создать полноценную систему регистрации и контроля, которая бы позволяла отслеживать все операции с медицинского принтера. Роботы стояли во главе правительства. Школа инноваций будущего называлась «Сенсоробики», по закону нужно было все живое суметь превратить в машину, если жизнь уже подходила к концу, то людям дарили бессмертие, превращая их в роботов. Некоторые люди добровольно соглашались, и переезжали жить к роботам. Вот я часто задумывался, каким я был человеком до того, как мне сделали механический скелет, увидеть бы свое отражение, каким я был? Эта мысль не давала мне покоя. Вот проснувшись рано утром, около пяти утра, меня разбудила сирена на улице, собирался общий совет роботов, жил я недалеко от администрации страны «Чипцента», где возвышался флаг в виде прямоугольника с горизонтальными полосами черного, серого и серебристого цветов. В центре флага был размещен андроид «Роботоков», который в руках держал шестеренку, символизирующей механическую природу и прогресс. В листья всех деревьев были вживлены провода, чтобы они пропускали электричество по всем капсулам, так назывались наши дома, провода внедрялись в стволы деревьев, что придавало дереву вид встроенной микросхемы, где каждый мог узнать, сколько было потрачено энергии или подзарядиться, если они чувствовали, что скоро их аккумуляторы разрядиться. В прошлом деревья служили как источник кислорода, то теперь в «наступающим» 2080 году они были своего рода заряд, как некое топливо для многочисленного населения. Я пытался привыкнуть к такой жизни, но в нашем городе были стойкие морозы, и без энергии и обогрева, все бы заржавели и замерзли. Мое любимое дерево было баобаб, от него я по утрам и заряжался, еще мы имели специальные консервы с жидким топливом, которое нужно было выпивать для смазки всех двигательных функций. Прежде, чем выйти к дереву, я проверил стрижа, я заглянул в коробку, и увидел, что птица уже совсем плоха, и скорее всего она умирает. Чтобы покормить стрижа в такой холод, нужны были насекомые, но где мне было их найти? А еще я спрашивал у себя: – Как оказалась эта птица в этой стране «Чипцента»? – Надо поторопиться отнести ее в школу, посоветоваться с профессором, может он сможет мне помочь ее оживить. Я направился в шкаф, который меня одевал, и, взяв коробку, выбежал из дома. Робо-воспитатель даже не заметила моего исчезновения. На улице было очень скользко, но мои сапоги-трубы были со специальными шипами, которые цеплялись за лед, и быстрыми шагами, нажав на кнопку быстрого передвижения, я достиг цели. Я уже стоял у ворот нашей школы. Школа была выполнена практически вся из стекла, стекло было наполнено светодиодами по траектории ромбов, формы были овальные и выпуклые, крыша, словно огромная космическая подводная станция, с выходящими окнами – иллюминаторами. Мое любимое место в школе была оранжерея, я делал там свои научные чертежи, и разрабатывал идеи о создании новых имплантатов для медицинского принтера. Там тоже произрастал баобаб, который был привезен из севера материка, и в итоге самое стойкое дерево, которое выдерживало огромный поток электрического напряжения, и питала всю школу и все ее лаборатории. В школе училось более трехсот бионических студентов, около двадцати лучших ученых, которые и преподавали различные дисциплины. Мне нужно было найти ученого Шмелькова, который работал над разработкой роботов – хирургов, он первый взял меня в эту школу, хотя меня не хотели брать, я своим видом, скорее всего, показывал протест против роботов, но Шмельков заступился за меня, и меня вязли в инновационную школу. Очки у него были сделаны из хромированной проволоки, чтобы было больше заземления, тело похоже на бронзового шмеля, вместо пальцев небольшие отвертки с разными наконечниками, если у шмеля было жало, то ученого была специальная искусственная игла (аналог игл морских ежей) для перезагрузки своих роботов-хирургов и для регулирования их передвижения. Когда я подошел к его лаборатории, то мне нужно было просканировать свои скрытые ультрафиолетовые линии на кончике левого мизинца. Птица меня очень беспокоила, когда я вновь заглянул в коробку после сканирования. Тотчас я увидел, что ее расцветка стала оливково-бурого цвета, темными штрихами на спине, и желтым оттенком на крыльях, на крыле появилась ярко-желтая полоска. Дверь в лабораторию открылась, и на пороге стоял профессор Шмельков: