– Послушник Николай исчез из своей запертой кельи, которую братья-конвоиры стерегли всю ночь. Обыскали всё – не нашли…

При этих словах иерарх во весь свой ростик поднялся в тронном кресле и, побелев, на мгновенье замер.

– Как?! – вдруг взревел он не своим голосом. – Как исчез из запертой кельи со сторожами?! Как не нашли?! Нет, для одного дня это слишком много плохих новостей! Слишком! Брат Анил! Ты отвечаешь головой за поимку подкидыша, иначе – ты меня знаешь! Пожалеешь, что родился на свет! Сгною в Астусе! Найти подкидыша – и ко мне на допрос его! Понял! Все вон теперь! Все вон! Оставьте меня одного!

Не успев окончить гневную свою тираду, владыка Плеон вздрогнул от истошного скрипа массивной двери. Худощавый привратник, личный секретарь владыки, едва просочился через обозначившийся проём и высоким, чуть ли не женским, голосом, выпучив глаза, возвестил, растягивая фразы:

– Ваше Святейшество, чрезвычайное событие!

Владыка раздосадовано бросил:

– Говори, Физоний, при всех говори: у меня нет секретов от Совета! – и снисходительно улыбнулся, окидывая взглядом притихшую братию.

– Просит убежище в монастыре… – и Физоний прикрыл тонкими пальцами широкий рот с пухлыми губами, – бывший «покойный» профессор, воскресший из мёртвых, так сказать…

За столом прошелестел лёгкий смешок, и владыка одёрнул весельчака:

– Не сметь! Растолкуй брат Физоний, что-то не возьму в толк, о чём ты?

– Вчера в храме Архистратига Михаила отпевали безвременно ушедшего из жизни профессора Грымова, но вдруг случилось чудо: профессор ожил и сел во гробе. У многих присутствующих старушек обмороки случились. А одна упала и убилась об пол – не спасли… Профессор Грымов, увидев монахов наших, пришедших сопроводить усопшего на вверенное нам Северное кладбище, покинул гроб свой и принародно взмолился о приюте, уверяя, что какая-то нечистая сила гонится за ним, чтобы похитить его душу. Пришедшие проводить коллегу в последний путь профессора успокаивали Грымова, предлагая поехать с ними в психиатрическую клинику Цезарева. Но всё безуспешно! Он никак не отреагировал на их уговоры и твердил всё время о якобы преследующей его нечистой силе, угрожающей ему смертью. Наши монахи сжалились над стариком и привезли его сюда…

– Постой, братец, ты же сказал о безвременно ушедшем профессоре, а теперь говоришь о каком-то старике. Растолкуй, что-то я тебя не пойму, – зацепился за слова секретаря вечно подозревающий всех и вся карлик, усматривающий в любых мелочах подвохи и оскорбления.

– Да дело в том, что я и сам толком не пойму, почему он говорит, что ему всего сорок лет, а выглядит на все семьдесят! – почесал наморщенный лоб секретарь Физоний.

– Что-то не нравится мне этот профессор, – задумчиво прошептал иерарх. – Наведите справки о нём, пока я с ним беседую… – принял решение владыка Плеон.

– Но беседовать с ним сейчас нет никакой возможности! – успел вставить брат Физоний. – Профессор Грымов спит со вчерашнего вечера, и разбудить его мы так и не смогли, Ваше Святейшество!

– Ну так приставьте к нему соглядатаев! Ваша компетенция брат Анил! Да смотрите, этого-то мне не прокараульте! А то… – распорядился иерарх. – Ступай, Физоний, если у тебя всё! Вы все ступайте! Оставьте меня одного. Я должен подумать.

Как-то странно спокойно иерарх произнёс последнюю фразу и сел, утонув в чёрном кресле, слившись с ним своим одеянием.

Монахи-советники почти бесшумно один за другим покидали Соборную залу. Слабенькое до странности эхо проводило последнего уходящего лёгким окриком.

После того как брат Анил Гремучая Змея с двумя конвоирами, ошеломлёнными внезапным исчезновением арестованного послушника, покинули его келью, Ник долго не мог опомниться от счастья. Он спасся благодаря чуду, которое сотворил сам по великой Божьей милости и ангельской помощи! Всё это еле укладывалось у него в голове. Но больше всего мальчика мучили вопросы: он всё ещё невидимка или уже нет и как управлять своей невидимостью? Если первое он мог легко проверить на свой страх и риск, выйдя за дверь и попав на глаза кому-либо из братьев, то второе было настоящей загадкой. В голове Ника зрели один за другим различные планы, как можно было по собственной воле становиться невидимкой.