Мысля в горячке всё это, я отдавал себе отчёт в том, что в какой-то точке моего сознания стирается грань между научным способом мышления, с его императивом всё доказывать, и верой, отрицающей всяческие доказательства. И обе они, и наука, и вера, когда так парадоксально органично дополняют друг друга и сливаются в единое целое во мне, становятся самым адекватным на Земле руководством по сохранению человеческой жизни. И это я осознал каждой клеточкой своего тела, только тогда, когда все они будто в один голос стали умолять меня о жизни, источая, словно слёзы, частицы своего драгоценного времени под влиянием страха перед непознанным дьявольским источником смерти, с которым мне волею обстоятельств ежедневно приходилось сталкиваться.

Мне необходимо было действовать. И я решил сделать немыслимое, цена которому – международный скандал и крах моей карьеры учёного. Я отдавал себе отчёт в том, что последствия моего отчаянного поступка дискредитируют не только моё доброе имя в глазах научной общественности, но и доброе имя всего Н-ского университета! Но для меня это было ничем по сравнению с той незримой опасностью, которая исходила от «метеоритной губки», находящейся под контролем Самаэля Мортона! Я воспользовался неведением румынского коллеги, который всё же не был в курсе моих исследований частиц времени. Он не имел информацию о том, известно ли мне «противоядие» от воздействия хрононотрансферов. Все его беспомощные, плохо завуалированные попытки дознаться, в каком направлении я вёл свои секретные исследования и вёл ли их вообще, всякий раз терпели фиаско, наталкиваясь на иронию, которая щедро излтваясь из моих уст, выставляла посмешищем того учёного, который мог всерьёз относиться к подобным утопическим идеям.

Заставив Мортона на какое-то время, как мне показалось, поверить в моё научное безразличие к теме «частиц времени», я выждал, когда мой румынский коллега без опаски начнёт оставлять меня «один на один» со злосчастным губчатым хрононотрансфером. И вот подходящий момент настал. Ранним воскресным утром я упаковал «метеорит» в контейнер и отнёс его … в храм Архистратига Михаила в надежде, что батюшка примет это исчадие ада в Божью обитель, дабы обезвредить его и спасти миллионы жизней. Отче оказался человеком широких взглядов и после продолжительной беседы согласился сокрыть от мира столь опасный предмет, дав обет молчания пред ликом Христа Спасителя.

Мы поместили хрононотрансфер Мортона в серебряную купель со святой водой под иконой Архангела Михаила, предводителя святого ангельского воинства, и, кроме того, окружили купель свечами, зажжёнными во здравие рода человеческого. Я предупредил отца Деметрия, что буду время от времени приходить в храм и наблюдать за размерами хрононотрансфера.

Я покидал церковь Святого Михаила с мыслью, что, быть может, напрасно рассказал духовному лицу о существовании подобного рода аппарата, грешным делом беспокоясь о нечистоплотности батюшки. Но! У меня не было иного выбора! Я не спал всю ночь. В понедельник на заре стремглав прибежал туда, где оставил опасное орудие смерти, и… к моей великой радости, всё было на месте. После замеров оказалось, что хрононотрансфер не увеличился ни на долю микрона! Я торжествовал, сознавая, что на правильном пути!

Наполняющая храм энергия любви, действительно, создаёт непреодолимую препону между телами прихожан и переносчиком частиц времени! Эта светлая, лёгкая энергия блокирует истечение хрононов из живых клеток, и машине смерти оказывается просто нечего переносить и аккумулировать! Гипотеза о свойствах частиц времени для меня переросла в теорию, получившую теперь самое веское эмпирическое доказательство!