– Без году неделю живешь тут и чужое добро будешь считать? Нечего тебе там делать. Что нужно сама дам, если посчитаю верным. А молоко я соседям продаю всё.

– Вы детей голодом морите.

– Молчи. Никто ты тут.

Ночью, Лида рассказала мужу про то что произошло. То не воспринял слова жены серьезно.

– Она куда-то дела все продукты. Ни яиц, ни молока не оставила. Дети уже в обморок падают!

Николай молча приобнял супругу и почти засыпая буркнул.

– Сами разбирайтесь. Женские дела.

Лиде не спалось. В животе урчало от голода, старший мальчонка, Лёшенька, не мог уснуть, вертелся, жаловался на живот. Свекровь опять копошилась в чулане, гремела крышками.

– Совсем из ума выжила старая, что она там роется?

Она тайком встала и на цыпочках прошла через весь дом, посмотреть, что это каждую ночь старуха там делает? То что увидела Лида, поразило её до самой глубины души.

Свекровь сидела на сундуке с мукой, собирала сливки прямо с ведра, ложкой и отправляла их к себе в рот. Рядом стояла открытая, трехлитровая банка с медом. Куски тушенного мяса брала руками и с довольным лицом жевала нежную говядину. Лида хотела тут же наброситься на старуху и задушить её. Но подумав, скрипнула зубами и легла спать.

Утром, проводив мужа, вышла во двор и взяла топор. Поднялась на крыльцо да разгромила дверь чулана. Свекровь выскочила на грохот и хотела было схватить невестку за руку, остановить её, но увидев, как Лида замахнулась на неё ржавой кочергой, выбежала в одних шерстяных носках с криками, что её убивают.

– И не сомневайся, падлюка, не побоюсь грех на душу взять! Огрею кочергой тебя! Ишь, ты голодом решила заморить детишек. Ладно я, но то же внуки твои родные! Неужто не жаль тебе их? А сын твой, весь день в поле, приходит воду из кости пьёт. Совсем осунулся молодой мужик! Ну ка зайди в дом, Еремеевна!

– Прибьешь меня что ли?

– Молчи лучше! Пока учить только буду.

Свекровь со страхом смотрела, на невестку, решаясь-войти или нет. Но носки уже промокли, на улице было холодно, да и соседи уже собираться начали на истошные крики. Покорно зашла за сильной молодой женщиной с топором в руках.

– Садись и слушай. С этого дня, в этом доме я сама буду решать что и когда мы будем есть. Поняла? По крайней мере, пока не научишься любить своих внуков.

Свекровь кивнула.

– Если сыну скажешь, что сегодня было, тебе -несдобровать. Мы с тобой теперь не чужие люди, сами разберемся. Тем более, Коля мне сам вчера сказал навести порядок. А эту штуку хорошую, я поначалу с собой буду таскать. Сейчас, мама, идите в комнаты, с детьми поиграйте, обед варить пора.

Лида вытерла топор тряпкой и положила рядом с собой на стул. Вытащила жирный кусок мяса и сварила густой суп. Пожарила оладушек и нашла клубничное варенье.

– Ну что, мама, мальчики, идем-то обедать! Лешенька, а ты чего под кровать залез? Мама, ну чего вы, в самом деле, трясетесь? Не плачьте, теперь все будет хорошо! Малыш, вылезай, я тебя не обижу, идем со мной. Мальчик, опасаясь вылез из под кровати и подошел к люльке братика.

– Тётя Лида, так вкусно пахнет! Егор даже плакать перестал.

– Сейчас мы тебя и Егорку накормим! Зайчики вы мои голодные, идемте.

Вся компания, несмело двинулась на кухню. Еремеевна села с краешку, дрожащими руками отщипнула от блина кусок.

– Вкусно. Молодец.

– Это еще, что мама! Мы сегодня к приходу Николая пирогов испечем, с мясом.

Алеша так часто работал ложкой, что стучал по дну, разбрызгивал суп, с опаской глядел на мачеху.

– Кушай, кушай сынок, протрем потом. Добавки еще положу сейчас.

Лида кормила Егора молоком и мятой картошкой.

Николай пришел вечером уставший и, при входе, вдохнул не привычно-вкусные запахи. Жена встречала его в красивом платье.