– Мать, ты чего, с ума сошла?
Тоня улыбнулась мужу, отвела глаза, как учила Катька и положила голову ему на плечо.
– Пора вставать, Илюш.
Муж не переставая глядеть на Тоню ополоумевшими глазами, собирался на работу. Перед уходом ещё раз обнял жену и удивлённо качая головой ушёл. Потом прошлась по комнате, где спали дети. Прежде чем выйти работать, подошла к каждому, поправила одеяло, поцеловала, погладила по голове. Дети очумевшие от такой ласки проснулись и терли сонные глаза.
– Мои сладкие воробушки проснулись? Поваляйтесь немного, сейчас я вам приготовлю пирожков жареных, кто с чем любит? Нюта, Юра, вам с творогом? А Люсе с Мишкой, с ягодками, так? Егор, А ты у меня самый старшенький, тебе самому первому, с потрохами сделаю, как ты любишь!
Егорка опешил, примял свои вихры и не знал куда прятать слезы, навернувшиеся на глаза.
– Ты помнишь?
Когда Тоня подошла к нему и обняла, перестал стесняться, заплакал, прильнул к матери.
– Конечно, помню, хороший мой, такой большой уже, жених!
Остальные дети, почувствовав момент, попрыгали с кроватей и прижались к матери.
– Идите сюда, вы же у меня самые лучшие! Самые любимые! Ладно вам, пойду корову подою, отправлю с пастухом и за пироги возьмусь.
Люська накинул на себя халат и запела волосы.
– Так, вы с Анюткой тесто месите, а я пойду с коровой управлюсь.
– Доча, ты такая хозяйственная у меня, прости что я не замечала!
– Мамочка, теперь я всегда буду это делать! Лишь бы ты не расстраиваюсь!
Пока Анюта раскатала тесто, Тоня готовила начинки, мальчишки уже затопили печь.
– Нюта, ты откуда так хорошо научилась пироги делать? Лучше любой заправской женщины делаешь, один к одному!
Полгода
Олегу оставалось месяцев шесть и, это в лучшем случае. Что такое – полгода? Да все закончилось именно в этот момент, когда он услышал новость. Именно в этот момент, абсолютно все, потеряло значение.
Вчера он скандалил, тратил нервы в строительном магазине, из-за того, что заказ привезли на два дня позже. Потом пришёл домой, поругались с женой из-за ерунды – она обещала позвонить сантехникам, но забыла и теперь придется самому ковыряться под раковиной.
Сын пришел со школы, бросил портфель у двери и прямо в школьном костюме уселся ужинать. Олег сказал жене, что она безответственная и нельзя ни в чем на неё положится, а на сына прикрикнул и отправил переодеваться, бубня ему вслед, что вырос остолоп, у которого нет ничего святого.
А сегодня что? Какая чушь-все вокруг, когда тебе осталось полгода… Да сейчас пусть хоть дом разрушиться, не то что сантехник придет не придет. А сын? Да пусть он сожжёт всю одежду, Олег ему и слова не скажет.
Он шел домой с поликлиники и все ему напоминало о его горе – грязный дождь, промозглый, пронизывающий ветер, унылые люди. В веселых прохожих он тоже видел зло, хотелось заплакать, но ком в горле не давал слезам шанса. «Чего радуетесь? Хорошо улыбаться, когда у тебя вся жизнь впереди. А о других вы подумали? Может, именно сейчас кому -то так плохо, что хоть в петлю лезь» -такие мысли сопровождали Олега всю дорогу.
Врач, Лев Казимирович, за годы работы 0нк0логом, поневоле, стал психологом, наблюдая за реакцией людей, когда они впервые узнают о диагнозе, за состоянием человека на протяжении всей болезни, за поведением близких.
Тяжело сообщать эту новость и, сколько лет уже прошло – не привыкаешь к этому. Очень больно смотреть как пациент хорохорится в кабинете, делает вид, что готов был к этому, а за пределами больницы, на улице или уже сев в машину – сдувается, плечи опускаются, голова падает и пациент как будто даже становится меньше.