Пожимаю плечами — ей виднее, как бывает обычно. Вчера я ужинала вместе со всеми, но ведь это не значит, что так будет всегда.

В конце концов, мне даже больше понравилось есть в одиночестве после всех. Когда никто не сверлит тебя пристальным взглядом, намного приятнее наслаждаться едой. Тем более, всё такое вкусное и так аппетитно пахнет.

Втягиваю носом наполнившие столовую ароматы и предвкушаю воздушный омлет, тающий во рту и приятную кислинку апельсинового сока. Ммм!

— Поможешь сложить посуду? — Лирия подхватывает меня под локоть и увлекает за собой на кухню.

Вместе с ней убираем в пакеты оставшиеся с вечера блюда с пузатыми крышками, кувшины и другую посуду из ресторации. Лирия сверяется с листком пергамента и хмурится:

— Не хватает квадратной формы для запекания и салатницы.

— Ой! Они в холодильном шкафу! — метнувшись в сторону, распахиваю дверцу ящика и задираю голову. — Там оставалась сырная запеканка с грибами, совсем нетронутая, я убрала. Не выбрасывать же!

Смотрю беспомощно на квадратную форму для запекания и салатницу, занятые едой, затем — просяще — на Лирию.

— Ты такая хозяюшка, Селена, — девушка наклоняет голову на бок. — Хм, это так мило, что ты заботишься о подобных вещах, но поверь — никто в этом доме не станет есть разогретое. Твой господин признаёт только новое и свеженькое.

Уголки губ Лирии опускаются вниз, когда она скользит по мне сочувствующим взглядом. И я вдруг понимаю всю двусмысленность прозвучавшей фразы. Будто мы не про еду сейчас говорим. Вернее, не только про еду.

Наверное, я так жалко выгляжу сейчас, что Лирия передумывает:

— А, знаешь, не страшно, — машет беззаботно рукой. — Оставляй, если хочешь. Отнесу в расходы на бой посуды, включим в счёт, твой и не заметит. Он никогда не придирается.

— Что? Как это в счёт? Не надо! Сейчас я всё отдам!

Встаю на цыпочки и тянусь за увесистым керамическим квадратным блюдом, достаю сначала его, ставлю на стол, затем салатницу с разноцветными овощами и пряными травами.

Поворачиваюсь с нею в руках и едва не роняю на пол: в дверном проёме, убрав руки в карманы брюк, застыл тёмный лорд. Чёрный камзол застёгнут на все пуговицы, кремовый шейный платок повязан идеальным узлом. Длинные чёрные, как ночь, гладкие волосы уложены назад, в глазах опасная тьма.

Мужчина смотрит исподлобья в упор на меня, на Лирию, снова на меня. Сколько уже он там стоит? Неужели, слышал наш разговор? Светлая Фея, как же стыдно! Чувствую, как вспыхивают щёки.

— Ты ещё здесь? — ледяным тоном моей улыбчивой напарнице.

От одного его взгляда у той мигом сползает улыбка с лица.

— Простите, лорд Блэклинг, ваша новая служанка совсем меня заболтала! — низко склоняет голову, приседает, чтобы взять пакеты. Пока копается с ними, едва слышно шепчет мне. — Да. Ответ на твой вопрос.

Затем, опустив глаза в пол и сгорбив плечи, семенит к выходу.

Под бряканье посуды в шуршащих пакетах, пищу ей вслед:

— А форма для запекания и салатница?

— Потом, — шепчет одними губами, не оборачиваясь, протискивается мимо тёмного лорда, который и не думает отойти в сторону, и вылетает за дверь.

Мы остаёмся одни в пустой кухне. И атмосфера сразу меняется. Хочется сделать глубокий вдох, потому что мне вдруг резко не хватает воздуха. Но тугое платье не позволяет дышать в полную силу. Грудь словно стальным обручем сдавило.

Я так и продолжаю стоять с салатницей в руках. Наверное, выгляжу глупо.

Удерживая на мне пристальный взгляд, тёмный лорд делает шаг, второй, третий. На каждое его движение сердечко у меня в груди отвечает тревожным ударом. Чувствую, как поясница вжимается в столешницу за спиной. Отступать некуда.