Я скрипнула зубами.

— Значит, будешь Элайджей, должна же я как-то тебя называть, — решительно сказала я, захлопывая папку. Взяв приготовленные вещи, протянула парню: — Вот, можешь переодеться в ванной, она дальше по коридору.

Он послушно взял брюки и рубашку и вышел — вскоре я услышала шум воды, — а я продолжила поиски. Если сначала я думала, что квартиру ограбили, то теперь с удивлением обнаружила, что все деньги и украшения на месте.

Так что же все-таки здесь искали? А вдруг родителям удалось сбежать? А до меня они не смогли дозвониться, потому что какой-то не очень чистый на руку музыкант спер мою сумку.

— Эй, я что-то нашел! — раздался крик.

От неожиданности я выронила чудом уцелевшую вазу, которую решила поставить на тумбочку. Звякнув, ваза разбилась, пополнив горы мусора на полу. Я выскочила из комнаты и метнулась на крик.

Успевший переодеться Элайджа спешил мне навстречу. Лицо и волосы у него были мокрыми.

— Что случилось? — нервно выпалила я. — Неужели в ванной труп, который я не заметила?

— Смотри. — Парень протянул мне самый обычный ключ и клочок бумаги, на котором было что-то написано. Я узнала мамин почерк.

«Эмили, они пришли за нами. Не вмешивай смертных. Беги! Ключ откроет…»

Дальше записка обрывалась, мамин почерк стал смазанным, словно она дописывала это в величайшей спешке. Я несколько раз перечитала записку, хмуря лоб, но так ничего и не поняла.

— Какой-то бред. Где ты это взял? — спросила я Элайджу.

— В кармане рубашки, — ответил он. Я пристально уставилась на парня, пытаясь обнаружить обман, но он лишь честно хлопал ресницами и смотрел на меня преданными собачьими глазами.

Я вздохнула.

— Пойдем, выпьем кофе и подумаем, что нам делать дальше.

По кучам превратившихся в хлам вещей мы осторожно пробрались на кухню. Там я поставила раскиданные стулья, подняла помятую кофемашину и кое-как сварила кофе. Найти пару целых чашек оказалось непосильной задачей, поэтому я отыскала пластиковые стаканчики, куда и налила ароматный напиток.

Пока что я старательно гнала тревожные мысли, полностью сосредоточившись на готовке. Элайджа все это время сидел, с задумчивым видом уставившись в стену. Я поставила перед ним стаканчик.

— Есть хочешь?

— Не знаю. Может быть, — неуверенно ответил он, делая глоток.

— Сейчас посмотрим, что здесь осталось. — Я посмотрела на пол, который устилали продукты из холодильника. — И что за придурки раскидывают еду? Вряд ли родители прятали что-то ценное в упаковке редиски, — бормотала я, выуживая палку колбасы и упаковку хлеба. — Бутерброд будешь? — спросила я парня. Он поднял на меня удивленный взгляд и пожал плечами. — Значит, будешь.

Я быстро нарезала хлеб и колбасу и протянула бутерброд Элайдже. Он, взяв его, подозрительно понюхал и, брезгливо скривившись, отбросил. Хлеб куда-то улетел, а кружочек колбасы с тихим шлепком прилип к стене.

— Эй! Ты чего? — возмутилась я.

Парень с удивившей меня прытью подскочил и выбил второй бутерброд из моих рук.

— Гадость! — выкрикнул он. — Это нельзя есть!

— Почему? Что, кто-то отравил еду? — предположила я, с сомнением глядя на вполне аппетитно выглядевшую колбасу.

— Это мертвая плоть, ее нельзя есть!

— А?

— Мертвое мясо под запретом! Никогда к нему не прикасайся!

— Уверяю тебя, чего-чего, а мяса там точно нет, — хмыкнула я, подумав, что судьба послала мне сумасшедшего сторонника правильного питания. — Извини, но сейчас я больше ничего не могу тебе предложить. Кроме разве что капусты. — Мой взгляд зацепился за кочан, невесть как оказавшийся на верхнем шкафчике.

— Капусты? — воодушевился парень, перехватывая мой взгляд. Он ловко достал кочан и, оторвав несколько листьев, принялся бодро жевать. — Другое дело, — довольно кивнул он.