Я могла бы сказать, что совсем не думала о нем за прошедший год. Но это была бы ложь. Мы можем лгать людям, но обманывать себя — это путь в никуда.

Так что, да. Я думала о нем. Но все воспоминания были тяжелыми, плохими, словно кто-то измазал их в черной липкой жиже, вроде мазута. Эти воспоминания вызывали лишь грусть и злость — два чувства, которые способны уничтожить человека. Блейк итак оставил меня с разбитым сердцем, он играл со мной. Он забавлялся с моими чувствами и использовал мое тело. Я не могла позволять ему все еще иметь власть надо мной, поэтому решила смириться с этим, отпустить злость и продолжать жить дальше без оглядки на прошлое.

Но стоило ему появиться, все прошлое, словно казнь египетская выползло наружу. И я снова чувствовала, как мое тело наполняется злостью.

Однако я пообещала себе, что смогу работать с ним.

Я профессионал.

Наше личное прошлое никак не должно влиять на мой проект. Именно на это мне стоит настраиваться.

На краю моего стола лежала папка с документами, которые утром в виду отсутствия ассистентки, мне пришлось распечатывать самой. Я подвинула ее к себе, раскрыла и принялась изучать бумаги.

Одной проблемой меньше, Сабрину оформят в штат, а я попросила ускорить этот процесс, и тогда снова обзаведусь ассистенткой. Это самая приятная новость за сегодня.

— Доброе утро.

От этого голоса меня моментально бросило в жар. Холодный, тяжелый и хриплый, он донесся до меня и прошелся по моей коже, оставляя после себя неприятные мурашки.

Я подняла глаза и заметила, как Блейк привалился к боковой стенке дверного проема, и внимательным взглядом черных глаз принялся разглядывать меня.

Его «доброе утро» звучало, как «я пришел тебя убить».

— Добрей видали, — холодно ответила я, вставая из-за стола и выходя в центр комнаты.

Блейк был словно каменное изваяние, он не сдвинулся с места, не отвел взгляда, даже, казалось, не моргнул. Он просто смотрел на меня, заставляя все мои внутренности сжиматься от странной тревоги и предчувствия чего-то нехорошего.

— Ну? Ты хотел поздороваться? Если это все, то можешь идти, — грубо бросила я, стоя напротив него и скрестив руки на груди.

Блейк покачал головой.

— Мы подписали договор, — сказал он, полностью проигнорировав мои слова. — Честно говоря, я думал, ты откажешься, нажалуешься братику, и тот сразу отзовет сделку.

Я вспыхнула как спичка от горячей злости, я хотела ответить ему, но он не дал мне этого сделать.

Губы изогнулись в злой усмешке, а глаза заискрились от презрения.

— А ты и нажаловалась, — сказал он. — Рассказала ему, как мы зажигали в Аспене, или у меня дома? — в голосе сочился яд, я поежилась, но постаралась скрыть это от него. Он не должен видеть, что мне некомфортно рядом с ним. Иначе мудак непременно воспользуется этим.

— С чего ты взял, что я нажаловалась? — спросила я.

Блейк сузил глаза и скривил губы.

— Да не строй из себя дурочку, — бросил он, шагнув ко мне, — Пижон на подписании чуть не сжег меня взглядом, хотя до этого был милее плюшевого мишки, — объяснил Блейк.

Плюшевого мишки? Да уж, он совсем не знает Конрада.

Я подняла глаза и замерла.

Он стоял рядом, слишком близко. Всей своей энергетикой и телом этот громила отнимал мое право на личное пространство. Как всегда угрюмый, как всегда потрясающе выглядит. Черный пуловер в обтяжку и черные брюки. Амбассадор черного цвета, в котором он всегда выглядел как бог. Хотя нет, скорее как дьявол. Дьявол искуситель.

— Ну что ж, Конрад знает и не обрадуется, если застанет тебя в кабинете, ты понимаешь это, как никто другой Блейк, тогда какого черта ты стоишь и душишь меня своим присутствием? — зарычала я, теряя всякое терпение.