Я почти разозлилась. Но когда Леня взял меня за руку, я почувствовала спокойствие… Будто познала дзен или открыла чакру или закрыла или как оно там…

– Ответь нормально, – шепнул он.

– Алена, прости, пожалуйста, – заговорила я не своим голосом. – Обещаю принести тебе листочек завтра. Прямо сейчас нарисую крестик на руке, чтобы не забыть…

Похоже, с крестиком был перебор. Лицо Алены на мгновение прояснилось, но затем опять пожухло. Леня отпустил мою руку, и я почувствовала, как внутри вскипает злость. На Алену за то, что мучает меня своим листочком. На Леню за то, что хватает меня за руку, когда его об этом не просят. И на себя за то, что забываю про эту дурацкую справку.

Но я ничего не сказала и потопала к аудитории.

Что за чертовщина со мной происходит? Почему, когда парни меня касаются, я становлюсь сама не своя? Что за силу они надо мной имеют? Неужели мне, целомудренной восемнадцатилетней старой деве, так мало надо, чтобы пасть жертвой мужских чар?

Я стояла у двери в аудиторию с видом недовольной бабки, наблюдая, как одногруппницы общаются. К одной компании приклеился Леня. Его реплики имели оглушительный успех, и я неодобрительно покосилась на счастливые лица девочек, имена которых так и не запомнила. В любом случае, назвав девочку моего возраста Настей или Машей, не прогадаешь как минимум в пятидесяти процентах случаев.

Я почувствовала себя одинокой одиночкой, как ленивец Сид. Но у него было целых три ребенка-динозаврика. А я стояла здесь одна, не успев подружиться с девочками из группы.

Невольно я стала выискивать глазами Макса. Он ни разу не появился на учебе, если не считать первого дня. В моих глазах это обстоятельство играло против него. Но я подумала, что вполне логично, если в паре будет умным только один человек. Наверняка у него есть дела поважнее, чем торчать на занятиях.

***

После занятий настроение у меня было замечательное. Пары были не трудными, контрольные на горизонте не маячили. К тому же день был солнечным, как и вся неделя. Солнце благоприятно влияло на мое настроение, и я почти что светилась вместе с ним.

Я топала в общагу с радостным предвкушением. Буду есть «доширак» на обед. Ася такого питания не одобряла. Она весь первый год в общаге жила на «дошираке», а второй – на походах к гастроэнтерологу. И хотя сейчас с ней было все в порядке, она за моим рационом следила так, будто училась на медика, а не на юриста.

Можно взять «доширак» с сыром… Хотя он, наверное, закончился. Тогда с грибами… Или лучше с курицей?

Додумать я не успела, так как увидела более аппетитную вещь. Точнее человека. Он шел по другой стороне улицы навстречу мне и взгляд его был приклеен к тротуару, так что меня он не замечал.

Я замерла от удивления, но тут же бросилась к нему.

– Макс! Привет! – крикнула я.

Макс поднял голову и посмотрел на меня, щурясь от яркого солнца. Сегодня на нем было черное худи, и я заскучала по той белой футболке, которая так хорошо ложилась по его широким плечам и отдавала ярким контрастом с темными волосами и загоревшим телом.

– Привет, Ал… Привет, – сказал он.

Господи, неужели он спутал меня с Аленой?! Такого нелестного сравнения моя хрупкая натура не вынесет!

Но тут я вспомнила про червового туза и заставила себя забыть эту оплошность.

– Ангелина, – представилась я и дерзко заметила. – Если бы ты ходил на пары, то наверняка запомнил имена своих одногруппниц.

– Приму к сведению, – бросил Макс и пустился дальше шагом, который больше походил на тихую рысь.

Ну уж нет. Я так долго собиралась с мыслями не для двух реплик.

– Я про то, – начала я, строя из себя дурочку. – Что тебе стоит ходить на занятия. – Не придумав ничего умнее, я добавила. – Скоро контрольная.