Они замолчали, моё же сердце билось, как у лошади на скачках.

– Он тогда обнял меня крепко так и сказал: «Ну, что ты, мам, глазами меня сверлишь. Замуж она вышла. Всё кончилось», – тётя Таня прочистила горло и тихо добавила:

− И, Галь, по мне, так лучше бы тогда всё и закончилось.

Я потихоньку стала отступать к дверям. Достаточно услышала, чтобы сон потерять.

Что мне теперь делать?

Вернуться к Тимке и потребовать объяснений, но за что? За то, что он съехал к маме? Перед переездом в свою собственную квартиру? Он со мной уже два года, и никогда у меня не было причин его ревновать или подозревать.

Последнее, что я в тот день слышала в квартире Тимкиной мамы:

– Сахар в кофе будешь? – спросила Галя.

– Да не надо, так нормально.

– А что дальше-то было?

– Да замуж она вышла, за профессора. Банальная история, киношная даже какая-то.

– Слишком киношная, – согласилась Галя.

– А после окончания в университете преподавать осталась. Но на лето возвращалась. Каникулы у учителей длинные. Вот и приезжала. Сначала к родителям. Потом родители умерли, квартира здесь осталась. Я всё надеялась, что время пройдёт, она её продаст и перестанет душу Тимке рвать. Не тут-то было.

– Тань, – перебила Галя, – Но муж-то как? Как же?

– А как муж… Не знаю я, как. Я только то, что тут было, видела. Первые несколько лет Тимка сопротивлялся. Ссорились они так, что только двери с петель не летели. То она заплаканная, то он чернее тучи. А потом он смирился. Не понимаю я ничего, не спрашивай.

Я закрыла за собой дверь. В подъезде прислонилась лбом к прохладной стене. Что же мне теперь с этой информацией делать? Я не представляла.

− Тимас, привет! – Лёха трясёт меня за плечо, а я не могу оторвать взгляд от девчонки.

Как, Женя сказала, её зовут? Анжелика?

Как героиню в старинном романе. Она действительно как из книги или с картины какой. Глазищи огромные, зелёные, с длинными тёмными ресницами, волосы угольные крупными кольцами по плечам, кожа белая, а губы такие яркие, что я еле заставил себя отвести взгляд. Когда она улыбнулась, на щеках появились две симметричные ямочки, и я заметил лёгкие веснушки на переносице.

Я хотел бы смотреть на неё часами. Рисовать её. Лёха замечает мой взгляд:

− Видишь, Тимас, а ты не хотел идти. Я тебе говорил, у них классная компания. И девчонки, смотри, какие!

Сажусь на диван рядом с ним, а он наклоняется и шепчет мне на ухо.

− Именинница чур моя. А подружку можешь себе забирать.

Я отвожу взгляд от Анжелики и удивлённо смотрю на друга. Лёха неправильно трактует мой взгляд:

− А что? Я с ней первый познакомился. Она мне нравится.

Как же хорошо, что нам с тобой нравятся разные девчонки!

− Я так рад, что мы встретились. А не хотел идти на этот день рождения. Именинница − какая-то новая Лёхина знакомая. И что, если бы я не пошёл? Я бы не встретил тебя. Я так рад, что пошёл, Анжелика.

Мы сидим на полу в тёмном подъезде первой попавшейся многоэтажки, где-то на полпути между нашими домами. Наши пальцы переплелись, и я никак не могу проглотить плотный комок в горле.

− Мне не нравится моё имя, − сказала она. − Дома меня называют Тото, потому что в детстве я отказывалась на своё имя отзываться.

− Почему Тото? − спрашиваю я.

Она поворачивается, я смутно различаю овал её лица, свет осенних фонарей этажом ниже едва разбавляет мрак подъезда. Из квартир доносятся приглушённые звуки обыденной жизни, а у меня всё перевернулось с ног на голову. Моя жизнь перестала быть обыденной несколько часов назад.

Я улыбнулся.

Тото − такое странное и такое милое имя.

− Даже не знаю, почему именно Тото. Но я не была против. Ты можешь называть меня Ликой. Так меня зовут друзья.