– О, дароф, горе-любовничек! Чё ты вчера там учудил-то? Госпожа сегодня совсем не в духе, на всех злость срывает, – осклабился Сиги. – Грозится тебя пинками перед единорогом всю дорогу до столицы гнать.

– А я чего? Я – ничего, – промямлил Катан, нацепляя на пояс свою сумку, – не знаю…

Катан вышел во двор. Там уже построились солдаты сопровождения, и Тауриэль их распекала за что-то. Миримэ, Сиги и Каминари тоже были тут и стояли рядом со своими лошадками. К лошади Каминари был приторочен большой тюк, видимо, со вчерашними покупками, но она сама была всё так же одета в школьную форму. При приближении Катана, девочка, исподтишка показала ему кулак. Сиги что-то насвистывал себе под нос, проверяя конскую сбрую. Миримэ же демонстративно отвернулась от него.

– По коням! – скомандовала Тауриэль.

– По коням! – прокричал, повторяя команду эльфийки, тот самый солдат-весельчак, видимо, он-таки был главным в отряде сопровождения.

Тауриэль подошла к Каминари и, тыча пальцем ей в грудь, не терпящим возражений тоном, втолковывала:

– А ты! Чтобы научила своего визави заклинанию с шаровой молнией. Это не значит просто её вызывать! Научи его управлять ей. А ещё научи развоплощать уже ненужные «шарики»!

– Хорошо, госпожа! – послушно закивала головой Каминари.

Миримэ запрыгнула в седло. Катан подошёл к ней и, как вчера, хотел забраться на лошадь позади неё. Но эльфиечка остановила его:

– Нет! Думаю, тебе теперь за спиной Тауриэль следует ездить, – обиженно бросила она слова в лицо Катану и легонько стукнула пятками по бокам лошади, заставив ту двинуться вперёд.

– За что ты так? – Катану лишь осталось непонимающе хлопать глазами.

Солдаты уже все были в сёдлах и начали выдвигаться со двора на улицу. Каминари, забираясь на свою лошадёнку бросила:

– Ни-ни! Ты слишком толстый для моей животинки!

Тауриэль уже выезжала со двора вместе с солдатиками. Всё. Во дворе остался только Сиги с его лошадкой. «Ну, уж нет!» – передёрнуло Катана от одной только мысли путешествовать с этим «бандитом» так близко. Тут во двор из конюшен вышел мужичок, ведя под уздцы чёрную, как ночь, лошадку с белым пятном на лбу.

– О! Привет! – поздоровался с новоявленным Катан. – Хорошая лошадка!

– Это не лошадка, господин, это – конь, мерин!

– Понятно. Как конягу зовут-то?

– Кого? – удивился хозяин копытного. – У нас не принято имена вещам давать!

– Вещам? Но он же живой!

– Вьючное или ездовое животное – всего лишь инструмент в руках человека. У инструмента есть название, а имя ему ни к чему.

– Во-о-от оно как, – протянул, не став спорить Катан, – а продай-ка его мне! Сколько?

– Не могу, господин хороший!

– Две золотых!

– Не могу, он…

– Три!

– Не могу: он уже продан! Он и так уже Ваш! Его купила госпожа Тауриэль ещё вчера для Вас!

«А она, действительно, заботится о своих», – мелькнуло в голове у Катана.

– Взбирайтесь, господин хороший, – проговорил мужичок, подведя коня к Катану, – животинка спокойная, как госпожа Тауриэль и желала.

На коне уже всё имелось для поездки: седло, сбруя и стремена. Катан вспомнил, что в кино на лошадь взбирались, сначала сунув ногу в стремя. «Что же, – попробуем». Катан, стоя слева от чёрного жеребца, поставил правую ногу в стремя, руками ухватился за переднюю луку седла, распрямил правую ногу, подтягивая туловище руками и перекинул левую ногу через седло. И вот Катан в седле. Только почему-то задом наперёд.

– Господин хороший, ножку-то другую сначала надо было в стремя ставить: дальнюю от коня!

– А… – раздосадовано протянул Катан, – теперь ещё и слезать надо.

– Да ты истый берейтор!26 – хохотнул Сиги и тоже поехал со двора.